Народ Трибукану. Океанский дневник Шторма - страница 5

Пожалуй, и всё! Раф-тяф, ах! Ну конечно! Ещё мы взбираемся на Эпицион, чтобы отпраздновать Лёт альбатросов-пелаго. Если нам удаётся поймать хотя бы пару этих «жирненьких летающих слонов», зима на острове становится лёгкой. Коль в пасти смакуется птичий жирок, печалиться стыдно дружок! Вы скажете, будто пары альбатросов на всех собак маловато? Ха-фа-хух! Да вы просто никогда не видели этих «пташек». Слоны африканские и точка. Хоть верьте, хоть нет.

– Жуть какая… Это что скелет? – вздрогнул Мартин, застыв у подножия Эпициона и задрав свою голову так высоко, что та еле-еле вернулась на прежнее место.

– Скелет! Мёртвая груда костей, по-твоему? Суповой набор! Ха! Все псы любят кости. Те месяцами хранят в своих трещинах запах мяса – усмехнулся Пират, – Только это не просто «груда». Мальчишка, смотри! Перед тобой Эпицион. Гигант – блестящая челюсть, дух ночного огня, голос мрачных пещер… Наш предок, легендус-историус!

– Первый пёс, спасший человека от гибели, – с гордостью рявкнула Сигара, – Завалил шерстистого быка-людоеда. Одной правой лапой! Когтем одной правой лапы! А-ап!

– С тех пор ветер перелистнул с юга на север тысячи лет… Исчезли моря, народились горы… города народились, – вздохнул Карузо.

– А мы так и остались… с человеком, – заключил Баро-Волк.

– Там, где голова Эпициона ложится на подушку густого тумана, там и собирается наша и другие стаи, – сказал я, взбираясь на громадную лапу Эпициона.

– Высоко… – заохала матушка Ана, – Ах, как хочется, чтобы все это скорее прекратилось, – Дети, держитесь ближе к нам. И никуда не отходите! – велела она.

– Отец! Ты же у нас великий любитель вот этих всех… собак, – опасливо обронил Оскар, – Может, скажешь, что у них на уме?

Но Дарио лишь улыбнулся, пожал плечами, и ободряюще похлопав сына по плечу, первым ступил (за мной) на Эпицион. Я даже вильнул хвостом.

И мы двинулись вверх по упругим костям гигантского позвоночника. На полпути я спросил у Паломы:

– Устала? А то забирайся мне на спину.

– Нет-нет, не так уж и трудно взбираться на гору. С каждым шагом все ближе к вершине, верно?

– Верно, – согласился я.

– Когда я в первый раз шёл на Эпицион мне было бр-р, как страшно, – зашептал Чопс Литтл, – Тогда я понял – главное не смотреть вниз! А то голова закружится.

Палома рассмеялась:

– Что толку смотреть по сторонам, если всё равно ничего не увидишь? – сказала она, – В моих глазах темно, но я могу вообразить любую дорогу. И я всегда воображаю лёгкую и интересную, как сейчас!

– Я тоже хочу попробовать! – подскочил от любопытства Чопс Литтл, – Нужно просто закрыть глаза? Рр-тяф! Легко!

– Эй, щенок! – окликнул его Баро-Волк, – Не советую тебе закрывать глаза на Повороте крутого реберья. Так и свалиться можно!

– А почему она так делает? – не унимался щенок, глядя на Палому.

– Потому что она не может иначе. И это не игра! Привык, что с тобой все играют и сюсюкаются, – цыкнула на Чопса манерная мадам Конфетка.

– Не игра… – засопел Чопс Литтл, – А ведь я так хотел ей понравиться и поиграть! Эй, я виляю хвостом… Мне нравятся дети. Они как я! Любят играть… и всё такое.

– Не скули, Чопс Литтл, я верю, что однажды ты снова окажешься в Тотмирье, и у тебя ещё будет шанс встретить своего верного человека! И подрасти до мордастого лабрадора, – пообещал я щенку, сам не ведая, говорю ли правду, или просто вселяю надежду по-псовски.

Туманы сгущались, всё плотнее прижимая нас к острому черепу дремлющего великана. И вот настал тот миг, когда они разом обмякли, надулись мыльными пузырями и забурлили, мелодично лопаясь в чаше морозного воздуха. А после, по обыкновению, превратились в аппетитные ватные облака. Они встречали каждого пса, добравшегося до пика Эпициона. Но на этот раз никто не осмелился отцапать их лакомого кусочка. Анемона Бланда не любила ждать!