Ромка, я буду соблюдать их все, честно-честно! Ты только вернись!
Закутавшись в его одеяло и убаюканная мыслями о нашей скорой встрече и примирении, я не заметила, как провалилась в сон…
***
Проснулась я от страшного крика, переходящего в стон.
Где это… кто?
Я подскочила и села на кровати, прижавшись к стене. Натянула одеяло до самого носа и со страхом вгляделась в темноту. Из коридора послышалось какое-то мычание…
О, господи, папочка!
Я мгновенно срываюсь с места и босиком выбегаю из комнаты. В коридоре темно, но я вижу в самом конце коридора, как падает свет из открытой папиной спальни и вихрем мчусь туда.
Но он сам уже выходит мне навстречу, прижимая к уху мобильник.
– Не надо ничего. Сорвалось, говорю! Уже выезжаю! – рявкает он кому-то, а я вздрагиваю, глядя на его лицо.
Он будто постарел внезапно и шрам на щеке стал глубже и ярче.
– Пап, что случилось? – сиплю я едва слышно, но он проходит мимо, бросив на меня пустой безжизненный взгляд.
– Никаких труповозок, я сказал, иначе я тебя на ней отправлю! – рычит он в трубку, а у меня от ужаса немеют пальцы.
Ромка!
– Пап!
Он уже спустился по лестнице, и я мчусь за ним следом.
– Папа! Скажи мне – кто!
Он замирает посреди гостиной, ссутулив плечи, и медленно поворачивается ко мне. Его чёрные, как два бездонных колодца, глаза смотрят сквозь меня. Это очень страшно!
– Анюта, – хрипло выдыхает он, но, наверное, от страха я не понимаю, при чём здесь его Улыбака... Мне просто надо знать...
– Пап, с кем беда? – повторяю я уже громче и настойчивее, а папино лицо кривится, словно от невыносимой боли.
– С Анечкой, – произносит он совсем тихо и добавляет, – с моей Анюткой.
В первый миг на меня накатывает облегчение, и я даже выдыхаю, прикрыв глаза – не ОН. Слава богу!
Но осознание тут же атакует мой мозг – а как же теперь мой Ромка?! Я распахиваю глаза и встречаюсь взглядами с папой.
– Она жива? – спрашиваю, пытаясь абстрагироваться от слова «труповозка». – Что с ней?
– Не жива, – он чеканит почти по слогам и смотрит на меня так, словно это я её убила.
Я прижимаю кулаки ко рту и быстро машу головой – это не я!
– Иди к себе, Евлалия, – приказывает папа.
– Я с тобой, – едва пищу в кулаки.
– К себе, я сказал!
Я срываюсь с места и убегаю наверх так быстро, словно задержка грозит мне участью его Анютки. Я всегда его слушаюсь, особенно, когда боюсь.
Почему-то я снова возвращаюсь в Ромкину комнату и даже закрываю за собой дверь, а когда поворачиваюсь, мой взгляд цепляется за шестой пункт божьих заповедей.
«НЕ УБИЙ» – гласит закон божий и пространство комнаты сжимается до одного этого пункта, который я нарушила, едва пообещав чтить.
Это не я! Я не хотела!
5. Глава 4 Евлалия
Четыре года спустя
Евлалия
– Папка, я дома! – радостно кричу в мобильник, привлекая внимание других пассажиров в зале прилёта.
На меня оборачиваются, кивают своим соседям, но никто не смотрит, как на восторженную идиотку и не крутит у виска – люди мне улыбаются. Замечательные у нас люди!
– Как дома? Почему? На чём ты добиралась?
– На самолёте, пап! – смеюсь я. – Не пугайся, дома – это в Москве! Я сейчас в аэропорту, но… я тебя не вижу.
Мой папуля хотя и не отличается слишком высоким ростом и крупными габаритами, но в толпе точно не потеряется. Он и сам не любит толпиться, а к тому же обладает такой мощной энергетикой, что люди перед ним расступаются, расчищая путь этому опасному хищнику. Да – вот такой мой папочка!
