– Да брось ты, будешь как миленький. Ты, наверное, не понял, это не предложение.
– Тебе никто не поверит, – без уверенности в голосе говорит мой собеседник.
– Мне поверят. Ты наведи справки, за меня тебе люди скажут, что мент я авторитетный. И, пожалуйста, не мучайся, как зализать нанесённую мне душевную рану, Я не буду составлять длинный список всего, в чём я остро нуждаюсь, просто отремонтируй в машине все, что ты успел в ней испортить. Ну, что? Договорились?
– Договорились.
– Может, у тебя какие-нибудь возражения есть или предложения?
– Нет.
– Ну, вот и славно. Значит, нас ждёт крепкая и долгая дружба, надеюсь, до гробовой доски, естественно твоей. Утром в 9:30 жду тебя в своём кабинете. Попрошу не опаздывать, а то мне после дежурства положено отдыхать и наслаждаться покоем. Кстати, скажи, пожалуйста, ты уже жалеешь, что со мной связался?
– Да уж!
– А знаешь, я этому рад.
Не тот крутыш пошёл, ой не тот! Прежний-то машину бы мне от обиды сжег или ещё какую пакость учудил. А этот? Услышал, что я о нём кое-что знаю из его прежней жизни, и скис. Слабак! Прав был все-таки мой первый учитель оперативного мастерства Виктор Игнатьевич: знания – сила, а знания человеческих тайн – двойная сила.
А произошла, в общем-то, банальная вещь. Как говорил Карлсон: «Ерунда! Дело житейское». Возле моего подъезда есть крохотная площадка для парковки пары автомашин. Так повелось, что испокон веку я там ставил свою старенькую «девятку», и в общем-то это никому не мешало, все к этому привыкли. Но всему, даже хорошему, всегда приходит конец.
Появился у нас в доме новый сосед, да не какой-то обычный, а крутой, как он о себе думал. Само собой разумеется, место на парковке, на его взгляд, было только на одного. Думаю, что объяснять не надо, кто с парковки должен был свалить. А я, бестолочь такая, закочевряжился. Не скажу, что сосед меня не предупреждал. Предупреждал и даже угрожал, но пойти со мной на соглашение, оказалось ниже его гипертрофированного достоинства, поэтому попытки решить вопрос миром, полюбовно, так сказать, ни к чему хорошему не привели, за исключением того, что о себе и своей сексуальной ориентации я узнал много нового и интересного.
За своё упрямство я пару раз поплатился. В первый раз он со своими корешками облил мою машину пивом, в другой раз спустил мне колёса, ну а апофеозом были разбитые подфарники на моей многострадальной «девяточке». Это, так сказать, была последняя капля, и моему терпению пришёл конец, но насколько будет изощрённа моя месть, он даже представить себе не мог.
Месть – это блюдо, которое подают холодным, и я не смирился со своим незавидным уделом неудачника, как, наверное, по своей наивности, подумал мой сосед. Перво-наперво через свои связи в криминальных кругах я навёл справки, что это за тварь. Пробил его по местам лишения свободы и прежним судимостям, и всё, что я узнал, меня сильно порадовало. Таким образом, победа в нашей борьбе, подкреплённая собранными мною тайными знаниями о своём противнике, была мне обеспечена, и я ровным счётом ничем не рисковал, ну если только в результате проигрыша ему бы пришлось купить мне новую машину, что, к слову сказать, меня бы вполне устроило.
Но он-то об этом не знал.
К реализации плана мщения я приступил вчера вечером. Как только мой сосед поставил свою машину на парковку, я решил, что настала пора поставить точку в этой затянувшейся истории. Не теряя времени, я приступил к решительным партизанским действиям. Замочил на кухне заблаговременно припасенную пшенную крупу, ни много ни мало восемь килограммов, замочил бы больше, для «любимого» соседа мне ничего не жаль, но больше пшённой крупы в магазине не оказалось, и под покровом ночи «мерседес» своего соседа, весь играющий свежим лаком, я с ног до головы обмазал этой дрянью.
