Читать онлайн Виктор Ковыль - Наряд, сука, – дело святое!

08 ч. 15 мин. На пути в РУВД

Конец мая, красота! Я очень люблю это время года, природа после долгой зимы начинает дышать полной грудью распустившихся листвой деревьев, расцветает необычайным буйством красок и хочется жить!

На дежурство я безнадёжно опаздываю, впрочем, как обычно, а виной тому моя любимая машина. Вроде и зима уже давно закончилась, а она всё никак не перестроится и по утрам, как и в лютую сужу, не желает заводиться ни с первого, ни со второго и даже ни с третьего раза. Но это обстоятельство нисколько не портит моего хорошего настроения. Машина чихает и вредничает и кажется, что только чудо может вразумить этот драндулет и понудить его работать, но беспокоить Бога по таким мелочам было бы, по меньшей мере, бестактно.

Потому я снова и снова продолжаю насиловать аккумулятор, стараясь вернуть к жизни свою тачанку. В конце концов, уступая моей настойчивости, машина с хлопком негодования выпустила в воздух сине-чёрное облако выхлопных газов и забренчала клапанами двигателя, давая мне знать, что она ожила.

Понимая, что, как бы я ни давил на педаль газа, на дежурство я всё равно опоздал, поэтому, включив поворотник, я спокойно притормаживаю у ларька – оплота коммерции в нашем невеликом городке. Нужно купить сигарет, чтобы потом не пришлось выбирать окурки из пепельницы, мучаясь вопросом, твой это окурок или кого-нибудь из посетителей, а посетители в моём кабинете, надо сказать, бывают ещё те, и далеко не за каждого из них захочется докуривать «бычок».

Очередь в киоск недлинная, всего-то из трёх человек, но движется она как в сильно замедленном кино. А всё из-за двух тинейджеров, которые, увлечённо обсуждая преимущества и недостатки жевательных резинок Orbit и Dirol, никак не могут прийти к единому мнению. Мающийся в очереди за ними небритый мужик, явно страдающий с похмелья, уже готов был взорваться, когда пацаны, наконец-то, сделали свой осознанный выбор, который, надо отметить, оказался крайне неожиданным, но удовлетворил обоих. Выбор тинейджеров выпал на пачку дешевых сигарет «Балканская звезда». Схватив сигареты, счастливые детишки мгновенно испаряются в кустах.

Дождавшийся своего звёздного часа мужик из потного кулака высыпает на блюдце звенящие монеты и в нетерпении переминается с ноги на ногу в ожидании вожделенного флакончика косметического спирта, пока хозяйка киоска, брезгливо сморщив носик на смазливом личике, пересчитывает его копейки. Ну вот и он, получив желаемое, в мгновение ока растворяется в тех же кустах, где, по моему здравому разумению, тинейджеры сейчас курят купленные ими в этом же киоске сигареты.

– Привет, Виктория! Ягодка ты моя волчья! – приветствую я симпатичную продавщицу.

– Ой! Савранский, как я рада тебя видеть! – кокетливо поправляя волосы, говорит она.

– Не ври! Смотрю, как и прежде, заботишься о детишках, в нарушение постановления правительства продаёшь уродцам табачок? Ничему тебя жизнь не учит, совсем, видать, совесть потеряла! Не боишься ты справедливого возмездия ни со стороны Бога, ни со стороны органов внутренних дел! А зря! Учти, я тебя больше отмазывать не буду, надоела ты мне. На чужом несчастье куёшь своё несметное богатство.

– Да какое богатство, Володенька! Еле-еле концы с концами свожу, – фальшиво сокрушается Алевтина. – Слушай, а я вспоминала о тебе! Просьба у меня к тебе есть. Зашел бы ко мне домой, шуганул моего мужика, а то ведь он, сволота такая, вторую неделю беспробудно пьёт. Вон и меня чуть не изувечил!

Для пущей убедительности продавщица поворачивается ко мне спиной и двумя руками закидывает юбку себе на спину, демонстрируя завидную ловкость в подобного рода упражнениях.

Открывшийся мне вид я бы не назвал восхитительно-чарующим. Но и отталкивающим я его назвать никак не могу. Надо признаться честно, что весьма аппетитная попа в символических трусиках-«стрингах» в совокупности с приделанными к ней довольно стройными ногами в целом имеют достаточно привлекательной вид. Продавщица поворачивается ко мне разными ракурсами, демонстрируя приличных размеров синяк, на своей тоже не маленькой заднице. А чтобы мне было лучше видно, она привстаёт на табуретку и подвигает свой пострадавший зад поближе к окошечку выдачи товара.

Ничего не скажешь, пикантная ситуация! Я оглядываюсь по сторонам, хочется убедиться, что не одному мне посчастливилось с утра хапнуть халявного стриптиза.

– Ну ладно-ладно, слазь уже. Совсем, что ли, ум потеряла? Меня совершенно не интересуют ваши с мужем садомазохистские приёмы в сексе. Ты мне лучше скажи, заяву на него писать будешь?

– Побойся Бога! Какой секс! Не жил ты с алкоголиком! Да я о сексе уже давно забыла! А заявление… Ну что сразу заявление? Ты его так, по-свойски, слегка шугани, он ведь только тебя и боится.

– С алкоголиком я действительно не жил, уберёг меня Бог от такого «счастья». Но помнится, однажды я уже на эту лажу повёлся. Если мне не изменяет память, а она мне точно не изменяет, однажды по доброте душевной, а вернее по собственной глупости, я шуганул твоего муженька, причем, заметь, даже не испытав сомнительной радости совокупления с тобой, проще говоря, даже не трахнув тебя в качестве аванса. А что я получил взамен? Ты в благодарность за мою доброту ломанулась с жалобой к прокурору, чем, естественно, убила во мне всё самое светлое и чистое, а точнее, нарождающееся у меня к тебе половое влечение. Короче, сука ты, и я тебе не верю!

– Да брось! Кто старое помянет… Ты ж ему тогда все кишки отбил. Он потом три дня с горшка слезть не мог, так дристал, что от натуги чуть глаза не лопнули, – возразила продавщица.

– Дура ты! Это кодировка была такая, по методу Михалыча. Зато не пил сколько? Четыре недели? Что доказывает несомненную эффективность моего метода перед методом доктора Шичко в лечении хронических алкоголиков. Ну в общем, без заявления и говорить не о чем. Мне до пенсии осталось служить с гулькин хер. И вообще, это дело твоего участкового, вот к нему и иди со своими наболевшими проблемами и побитой задницей. Надеюсь, где его опорник, ты знаешь.

– Ну зайди, поговори с ним! – канючит продавщица. – А я обещаю, что теперь у нас с тобой всё будет по-другому, заодно я и за прошлое рассчитаюсь. – Вика игриво поправляет лямки бюстгальтера, как бы невзначай демонстрируя мне свои прелести.

– «По-другому» – это в смысле, что ты добьешься, как обещала, возбуждения против меня уголовного дела? Да и к тому же после той истории ты во мне уже ничего не будоражишь. Хотя за оказанную услугу всё же рассчитаться надо. Задницу ещё раз покажи.

– Чего?

– Задницу, говорю, ещё раз покажи, продемонстрирую, так сказать, свою готовность искупить вину, и укрепи меня в уверенности, что я этого хочу.

Продавщица с готовностью опять задирает юбку до ушей.

– Так, да? – спрашивает она, вихляя попой.

– Ладно, так и быть, завтра после дежурства зайду.

– А не обманешь? – недоверчиво спрашивает Алевтина.

– Нет, по крайней мере, в том смысле, что завтра я с тебя должок получу. А насчёт поговорить, так о чём мне с твоим дебилом разговаривать? У нас с ним по жизни кардинально противоположные интересы. Тоже мне, собеседник с интеллектом таракана. Ты с ним живёшь, вот ты с ним и разговаривай.

– Ну что ты такое говоришь! Он же вообще-то неплохой мужик, когда не пьет. Вон в прошлом году даже балкон сам хотел отремонтировать…

– Отремонтировал? – спрашиваю я.

– Пока нет, – вздыхает продавщица.

– В общем, я договорюсь с наркологом из психбольницы. Но, чтобы претензий не было, ты его сама туда волоки, а теперь дай мне сигареты, а то я на дежурство опаздываю.

Поясню: я нахожусь в состоянии хронического развода, то есть с женой мы не живём уже более двух лет, но до сих пор официально считаемся мужем и женой. Таким образом, моё увлечение чужими женщинами роняет лишь слабую тень на безупречную репутацию офицера милиции.

Поскольку «господами полицейскими» я и мои доблестные коллеги по РУВД видят себя только в кошмарных снах. Что поделаешь, на местной почве трудно приживаются столичные выкрутасы. Зато прекрасно чувствуют себя всевозможные сорняки.

8 ч. 45 мин. Дежурная часть РУВД

Дежурная часть – это, если можно так выразиться, предбанник «храма правосудия». Именно здесь решается самый важный вопрос, ради которого гражданин явился в милицию: получите вы гарантированную конституцией защиту от преступных посягательств или вам в нелицеприятных выражениях объяснят, кто вы такой, и пошлют туда, куда даже Макар телят не гонял.

Кстати, второе более вероятно.

Дежурная часть – это огромный живой организм, скрытый от взглядов посетителей. Состоит дежурная часть из ряда важных и не очень важных помещений. В первую очередь это «обезьянник» – зарешеченная комната для задержанных, чью судьбу ещё предстоит решить: переедут ли они в камеры для задержанных, или будут со штрафом или подпиской о невыезде отпущены на свободу.

Затем идут камеры для административно-задержанных и задержанных в порядке статьи 91 УПК (по подозрению в совершении преступления). Этих ждёт ИВС – изолятор временного содержания, своего рода транзитная тюрьма. Здесь же комнаты, которые с некоторой натяжкой можно назвать кабинетами, для разбора с задержанными, то есть установления их личности и первоначального допроса.

Оружейная комната. Комната хранения спецсредств (касок и противогазов). Комната техника по составлению фоторобота. Комната для снятия отпечатков пальцев и фотографирования задержанных. Комната связиста. Кабинет начальника дежурной части. Комната отдыха, своя небольшая столовая, раздевалка…

Комната, комната, комната… Поверьте, дежурная часть – это очень большое помещение, чего тут только нет. Но посетители этого ничего не видят. Посетители видят только вершину этого «айсберга» – небольшую комнату с застеклённой зарешеченной стеной и с картой района на стене. Для общения с посетителями из комнаты наружу выведено переговорное устройство. В комнате за столами с десятком телефонов, заваленных служебными журналами и какими-то бумагами, сидят два человека, которые постоянно что-то пишут. Вот к ним и апеллируют посетители, пришедшие со своими бедами в милицию. Это два очень важных человека. Именно они решают, куда направить посетителя: к следователю, участковому, дознавателю, оперуполномоченному – это тем, кому повезло. В суд или другой РУВД – это тем, кому повезло меньше, и к «ядреней фене» – это тому, кому точно не повезло.

Вот сюда я и направляюсь, войдя в РУВД, дабы доложить старшему оперативному дежурному о том, что с опозданием, но я всё-таки на дежурство явился. В дежурке царит привычная суета: возня, шуршание бумаг и гомон голосов. Разговаривают сразу человек шесть, а может, и семь. Обычное дело – смена дежурства. Одни раздолбаи уходят и на их смену приходят другие. Эдакий круговорот ментов в наряде.

– Палыч, я явился! – приветствую я старшего оперативного наряда. Палыч – человек непростой, следующие двадцать четыре часа, он будет в моей жизни почти богом. Именно он, по своей воле и исходя из складывающейся оперативной обстановки, будет совать меня на разные происшествия и преступления в самые удалённые дыры, ограниченные лишь административными границами района.