– Да, Ментозавр, – говорю я коту, – устроился ты не хуже гаишника: сметаной тебя кормят, мышей за тебя ловят. Скоро и по кошкам за тебя бегать будут.
Ментозавр довольно мурлычет, аккуратно слизывая с усов остатки сметаны.
06 ч. 00 мин. Последний выезд
Дорога от Управления и почти до самой больницы идёт под гору, и мы катимся по ней с неработающим двигателем. Делается это с целью экономии топлива, а точнее, чтобы этого самого топлива нам хватило на обратную дорогу, а всё потому, что суточный лимит бензина, отпущенный родиной на борьбу с преступностью, выбран почти до нуля.
Пугая ранних прохожих своим скрипом и бряцанием железа проржавелых крыльев, наш облезлый «воронок» как «Летучий голландец» подлетает к приёмному отделению больницы.
Я бужу мирно дремлющую на моём плече следователя:
– Маша, приехали.
– Да! Уже?
Я помогаю ей выйти из машины! Утро великолепное! Воздух пока ещё чист и прозрачен, и день обещает быть отличным. Проснувшиеся проныры воробьи возле мусорных баков громко выясняют отношения с голубями, отвоёвывая своё право на место под солнцем, то есть у помойки.
– Давай постоим пару минут, что-то я устал нынче за сутки, – прошу я следователя.
Маша согласно кивает. Облокотившись о крыло «уазика», я закуриваю. Сигарета последняя, как я ни старался, запаса мне не хватило. Ну что ж, подтвердилась непреложная истина: сколько сигарет ни бери, всё равно в ларёк бежать. А нет, это, кажется, про водку так говорят, а впрочем, какая разница. Смяв пачку в шарик, я бросаю её на землю и носком ботинка пинаю в сторону следователя:
– Лови! Пасуй!
Девочка принимает игру и отпасовывает мне пачку обратно. Игра началась. До этого мирно дремавший в машине гамадрил выбирается наружу, и вот мы уже втроём гоняем невесть откуда взявшуюся консервную банку по больничному двору.
– Пас на выход Бэкхему! Удар! Го-о-о-о-л!
Банка с грохотом врезается в борт «воронка».
– Совсем всякую совесть потеряли, наркоманы проклятущие! Ни днём ни ночью от вас покоя нет! Здесь же больница! Даже умереть спокойно людям не дадите! Вот я сейчас милицию вызову! – доносится откуда-то с верхних этажей.
Мы со смехом скрываемся за дверями больницы, а гамадрил проворно забирается в кабину машины.
Через лабиринты больничных коридоров добираемся до отделения интенсивной терапии. Долго стучимся, пока из-за двери не раздаётся шарканье ног и кто-то заспанным голосом не спрашивает:
– Кого чёрт принёс?
– Доктор Лектор с учениками на экскурсию.
– Очень смешно! Савранский, ты что ли?
– А ты знаешь других любителей побродить рано утром среди почти отдавших Богу душу полупокойников?
Замок на двери щелкает, и дверь наконец-то открывается.
– Давненько тебя не было видно, – приветствует меня дежурный врач.
– Привет, Доктор Смерть! Я тоже по тебе скучал. Что у тебя новенького? Кстати, собака-то благополучно ощенилась?
– Да, спасибо твоему ветеринару.
– Ну вот видишь, я же говорил, что он славный коновал, а ты сомневался.
– Да уж, коновал! Клизму с капельницей путает и пьян всё время, как я.
– Ну тебе же это не мешает?
– Мне нет, а ему мешает! Это ведь собака, существо тонкой душевной организации!
– Ну тогда сам бы принимал роды у своей собаки. В конце концов, собака ведь не человек.
– Не поверишь, я ей укол-то поставить не могу, так руки трясутся.
– Да, это проблема! Сдаётся мне, ты прям настоящий параноидальный алкоголик с комплексом собаковода-любителя. Покажись какому-нибудь знакомому доктору, сейчас это пытаются лечить.
