Захожу в номер, падаю на колени перед ее кроватью и сграбастываю ее, вместе с одеялом, маленькую такую, тонкую и сонно-теплую. Вдыхаю, втягиваю ноздрями ее родной запах, словно оголодавший зверь — аромат своей самки.
Как отбрасываю мешающее одеяло и рву на ней топ, сорочку или в чем она там спит… Блять… Не представлять, в чем спит, не представлять!!!
Злобно смотрю на выпирающую ширинку, раздраженно тянусь сначала за бокалом, а затем за трубкой кальяна.
Успокоиться. Надо успокоиться.
Вася — уже не та наивная девочка, ее нахрапом и силой не возьмешь.
Причем, ведь поплыла в самом начале, я же видел!
Глаза такие огромные были, когда меня увидела. Ничего, кроме этих глаз, значения не имело в тот момент!
Даже тяжелая лапа вечного моего соперника-соратника, по-хозяйски лежащая на хрупком плече Васи. Наоборот, она смотрелась не чужеродно, а правильно. Знакомо.
И общий вайб мгновенно отправил нас троих в ту безумную сладкую зиму, которую мы провели вместе. В угаре страсти. В угаре любви.
Это ведь первая моя любовь была. В тот момент я не думал про это, потом только, в армейке, осознал. Первая моя такая безумная. Первая такая жаркая, заставляющая забыть обо всем на свете.
Не думал, что вообще на что-то такое способен, а оказалось…
Пропал я, в кротовью нору провалился. И летел, летел, летел, счастливый своим безвременьем. Которое казалось нереально устойчивым. А на деле… На деле — пустота под ногами была.
Я ведь запрещал себе думать о ней, нежной моей обманчивой первой любви. Не помогало это там, где я был. Не придавало сил. Наоборот, каждый раз, едва закрывал глаза и видел ее в своей больной пустой башке, тянуло что-то такое сделать, чтоб прекратить, нахер, все.
И не было у меня якоря, способного хоть как-то тормознуть.
Отец… Он сделал все, что мог, в тот момент. У него была своя жизнь. И свои планы. А я… Я один на один остался, как кутенок, брошенный в воду.
Тут или выплываешь, или тонешь.
Я выплыл.
С балкона, через огромные панорамные окна, я вижу, как на стоянку комплекса на дикой скорости залетает черный здоровенный хаммер.
Он нагло раскорячивается на местах для инвалидов, а его водитель вылетает из-за руля и быстро идет к подъезду.
Усмехаюсь, провожая взглядом высоченную широкоплечую фигуру…
Ну привет, братишка…
Долго ты что-то.
14. 14. Камень
Машину бросаю, кажется, даже не закрыв ее толком. В любом случае, ебанутых в городе мало, чтоб позариться на нее.
Пожалуй, один только сивый придурок, так за столько лет так и не отыскавший в своей тупой башке мозги, остался из не боящихся.
Вот сейчас этот вопрос и будем решать.
Пока жду лифт, попутно прикидывая, может, по лестнице все же, и отказываясь от этой идеи, потому что могу некстати успокоиться, пока бегу на десятый, гадаю, как это Лисяра так успел подшустрить со столичными ментами.
Местные-то меня бы даже и не приняли, не то, что в стол мордой впрессовали.
А эти наших реалий не вкуривают, да и побоку они им, залетным.
Столичный ОМОН, внезапная облава… И, типа, не по мою душу, как выяснилось потом, когда порешали вопрос. Ага, я такой с детства доверчивый, просто пиздец, поверил, что не меня брать приехали с маски шоу и выездными клоунами.
Чисто по своим наводкам на наркоту шустрили.
Как разобрались, так и отпустили. Быстро, конечно, но время все равно упущено.
И вопрос остается открытым: когда успел-то, сучара, меня вломить столичным?
