Мне дико хочется послать его к чертям, и в последние полгода я перестала себя сдерживать в своих хотелках.
Это чревато, Тошка — тот еще мозговынос, но так приятно.
— Иди нахрен, Тош, — от всей души посылаю я его, — мне не до тебя сейчас. Неужели нельзя оставить меня в покое хотя бы на полдня?
В трубке ожидаемо наступает негодующее молчание, словно Тошка переваривает мой злобный ответ, не верит в то, что услышал. И мне снова становится не по себе. Виновато.
В конце концов, он же ни при чем тут. Совершенно.
Он помогает, поддерживает, даже сейчас, хотя мы уже два года как не живем вместе. Тошка, конечно, дико настырный и нудный до бешенства, но родная душа. И я об этом периодами вспоминаю.
Да и он забыть не дает, если честно.
Постоянно напоминает, что именно для меня сделал, как помог, сколько раз поддержал. И как сильно любит, несмотря ни на что.
Когда-то меня эти его слова про любовь буквально вытащили из морока безумия. Невероятно хотелось, чтоб хоть кто-то любил.
А он любил. По крайней мере, именно в этом и сумел меня убедить.
А я позволила этому случиться. Убедиться.
Мне было пофиг в тот момент.
Прикрываю глаза, откидываюсь на мягкое изголовье кровати. Надо, все же, помягче. А то ведь притащится сюда… Любовь же, типа. Ответственность.
— Пока, Тош.
— Завтра наберу, — сурово отвечает он. На заднем плане неожиданно слышится настойчивый женский голос, и я отключаюсь.
В своем репертуаре, да.
Втираем очки, строим из себя хорошего.
Создаем положительный образ страдающего, искренне любящего мужчины. И верим в это, самое главное. Потому что только так можно убедить в том, что тебе нужно, не только окружающих, но и самого себя.
А Тошка верит.
Отбрасываю телефон, грубоко вдыхаю и выдыхаю, стараясь унять сердцебиение и перестать бесконечно прокручивать в голове события этого вечера.
Безумного, как и все, что касается моей ненормальной первой любви. Потому что ненормально любить сразу двоих. И спать с ними одновременно — тоже ненормально.
И хорошо, что я, спустя годы, это уже осознаю. Осознание — практически принятие.
Что уже прогресс, потому что жалеть о случившемся со мной когда-то так и не выходит.
Не жалеют о таком. Стыдятся, да. Но не жалеют.
Интересно, а они жалели?
Наверно, тоже нет.
Им-то чего жалеть?
Они, вон, в шоколаде оба.
При бабках, связях, хороших перспективах, каждый в своей сфере. Не зря же Камня в городе каждая собака знает, а Лис с мигалкой на шикарной дорогой тачке разъезжает.
Все у моих бывших любовников зашибись.
Интересно, удалось мне сбить накал страстей? Лис, похоже, внял, потому что следом за мной не помчался, дал до гостиницы доехать.
А Камень вообще не появлялся, наверно, до сих пор в полиции.
Ну вот и пусть.
Конечно, есть вариант, что они продолжат меня ждать у больницы, желая что-то выяснить, малопонятное и вообще не нужное.
Но теперь, когда эффект неожиданности пропал, все будет по-другому.
Но черт… Какие они стали…
Сползаю ниже по подушкам, вытягиваюсь на покрывале, закрываю глаза.
Камень еще шире стал. Еще мощнее. Такой… Боже, как гора. Не обойти, не обнять… Смуглый, и глаза жестокие. Волосы отросли. Небрежный. Притягательный.
А Лис как-то возмужал. Не мажорчик уже, а серьезный мужик, жесткий и хлесткий, как кнут. И загар этот… Непонятный. Волосы были белые же, в дикой прическе. А сейчас просто светлые, но с выгоревшими до белизны прядями.
А повадки похожие. Хищные. Лениво-уверенные.
