Я нашла большие листы для рисования, у нас это назвали бы ватманом. Взяв детские деревянные кубики, я отмерила примерно восемь клеток в длину и сделала заметку карандашом. По ширине тоже нужно было сделать восемь клеток. Шахматы для детей были ещё сложной игрой. А вот шашки подошли бы. Поэтому я решила сделать игру сама из того, что было.
Дети за мной наблюдали, им было интересно, что я делаю, почему я закрашиваю квадраты чёрным. Теперь нужно было сделать сами шашки. Я спустилась вниз и попросила пробки от вина. Порезала каждую пробку на четыре части, и вот тебе четыре шашки. Таких нужно было сделать двенадцать белых и двенадцать чёрных. Только позже я поняла, что дамку поставить не получится. Как же не хватает простых пластиковых крышек. Тут таких не было.
Я принесла своё творение в комнату и принялась думать, усевшись на колени прямо на полу. Мальчики заинтересованно посмотрели на импровизированную шахматную доску с цифрами и буквами, а потом на нарезанные винные пробки. «Я неудачница», – подумала я в сердцах. Мне стало так обидно, что у меня потекла слеза сначала с правого глаза, потом с левого. Я тихонько вытерла их и поджала под себя ноги, садясь на пятую точку. «Такая жалкая и никчемная», – говорила я себе. «Ничего не можешь, всё терпишь, а дальше будет только хуже». Мне просто нужен был повод, последняя капля, которая переполнит этот бассейн смирения и терпения. Ты долго терпишь, долго скрываешь свои эмоции, а потом расплачешься из-за ерунды.
Поэтому, когда вы встретите человека, который рыдает из-за какой-то ерунды, знайте, до этой ерунды он очень долго сдерживал себя.
– Почему вы плачете? – удивлённо спросил Питер, встав передо мной. За его спиной сразу образовался Джош с таким же немым вопросом.
– Я хотела сделать для вас игру, но у меня не вышло, – расстроенно сказала я, не поднимая головы.
– Какую игру? – спросил Джош.
– Шашки. Нужны вот такие кругляшки, но с выемкой, чтоб они были полые, – сказала я, показывая им на руке кусок винной пробки. Они явно меня не поняли.
– Сейчас. Я взяла ручку и листок и изобразила, как выглядит шашка. Получилось неплохо.
Парни рассмотрели мой рисунок и начали о чём-то совещаться. Потом Питер достал из нижней тумбы шкафа подобие пластилина. Это была глина с какой-то примесью.
– Можно слепить, – показал он мне миску.
– Только надо размочить водой, – добавил Джош и пошел за графином, который стоял на тумбе. Чтобы не бегать каждый раз вниз, чтобы попить, у близнецов стоял графин с водой и пара стаканов. Он налил немного воды в миску и принялся разминать.
– Так? – показал мне Джош своё творение через несколько минут.
– Не совсем, – сказала я и взяла миниатюрную тарелку, подходящую по размеру разве что для куклы Барби. Я быстро переделала маленький предмет в то, что мне было нужно, и сказала, показывая парням: – Таких надо двадцать четыре штуки, и ещё их нужно покрасить, когда они высохнут.
– Мы не будем вам помогать, – сказал Питер и нахмурился.
– Ты просто не любишь пачкать руки, – рассмеялся Джош. И, сев рядом со мной, пытался повторить мой шедевр.
На четвертой штуке я поднялась на ноги и пошла на кухню. Нужно было найти какой-нибудь железный поднос, чтобы потом сунуть его в камин вместе с глиной.
Выпросив у кухарки лист для запекания, я пошла наверх.
Положив его на пол рядом с Джошем, я составила уже шесть готовых шашек. Джош лепил старательно. Видимо, его брат не разделял этой любви и смотрел на него с презрением. Когда всё было готово и на подносе стояли все шашки, Джош сказал:
