Читать онлайн Алатея Иак - Сбежать

Я поднялась на самый последний этаж, и лифт звякнул, как микроволновка. Здесь был единственный и самый дорогой номер. Я приложила электронный ключ и вошла. Клиент уже уехал, и мне нужно было проверить девушку, она не спускалась ко мне, чтобы отчитаться, как всё прошло. Я зашла в спальню и в полумраке увидела, как наша девочка лежит лицом вниз. Спальня была приготовлена для разных утех: от БДСМ с плётками и костюмами до нежного секса на белых простынях. На столе стоял только один бокал и бутылка с вином, которые также предоставляло наше заведение. Пенелопа лежала не двигаясь, и я грешным делом подумала, что она не дышит. Её ноги были зафиксированы кожаными ремнями к кровати, как и руки. У неё на животе была сперма – мужчина всё-таки получил удовольствие, как я поняла. Я залезла на кровать и проверила пульс, он был. Девушка спала. Я освободила её руки и ноги и потрясла за плечо, но она не приходила в себя, оставаясь лежать абсолютно голой на постели. Она была одной из самых красивых наших девочек: большая грудь, сделанная хорошим хирургом, и такая же аппетитная задница. Она работала только за большие деньги, а этот клиент платил немало. Я перевернула её на бок и осмотрела. Её явно кто-то душил, но ни синяков, ни порезов не было. Я дала ей по щекам, приводя в чувства. Но она не отреагировала. «Может, клиент подмешал ей что-то в вино», – подумала я. Что-то расслабляющее, чтобы девушка не сопротивлялась. Но это было запрещено правилами. Я набрала номер ресепшена на стационарном телефоне в номере.

Мне ответил дядя.

– Рецепшен.

– Это Эмилия, я в тринадцатом номере.

– Что там?

– Пенелопа не просыпается, клиент ей что-то подмешал.

– Это не твоя забота. Отвяжи её, она сама придет.

– Но она не выходит из номера уже несколько часов.

– Эми, это не твоя забота. – повторил мне дядюшка, намекая, чтоб я отсюда уходила. Я укрыла Пенелопу одеялом, закрыла номер и зашла в лифт. На первом этаже меня встретил Билл.

– Тебе что, работы мало? Не трогай тринадцатый номер.

– Но девушка…

– Я взял тебя только потому, что мы родственники и твоей матери нужны деньги. Не заставляй меня передумать.

– Хорошо, я больше не пойду туда. – ответила я уже орущему на меня мужчине.

Он взял меня только из-за того, что его сестра неизлечимо больна, но он, как истинный негодяй, и тут получил свою выгоду. Он хотел меня продавать, так же как и этих девушек, потому что товар был хорош – я несколько раз выигрывала конкурсы красоты. Дядюшка ещё с моего двенадцатилетия залез в эту сферу, пытаясь продать меня подороже. Но мать его отвадила, из-за чего он злился на неё. Но, поняв простую истину, что красивые девушки пользуются спросом у богатых мужчин, построил неплохой бизнес. Он сдавал девушек в аренду и копил деньги. Потихоньку уровень девушек рос, так же как и уровень клиентов, и теперь он имел офис почти в самом центре города, и его клиентами были самые богатые люди. В здании не было ни единой камеры, также дальше рецепшена нельзя было пройти с телефоном, наушниками или часами. Всё оставалось внизу в специальных кабинках, чтобы соблюсти полную конфиденциальность. Клиенты были очень богаты и в большинстве занимали высокие посты. В основном они были женаты, а сюда приходили развлечься, выбирая девушку по вкусу. Кому-то нравились блондинки, кому-то брюнетки, кто-то хотел доминировать, а кто-то позволял доминировать над собой. Здесь были инструменты к любому фетишу клиента: плётки, кляпы, верёвки и т. д. А если чего-то не хватало, клиент спокойно мог обратиться по телефону на ресепшен, и ему всё принесут и даже заботливо поддержат девушку, если он хочет овладеть ей на весу. Но в большинстве своем клиент и девушка оставались наедине, немного отдыхали, пили вино, а потом занимались сексом. Я работала тут всего неделю и поняла, что из других городов мужчины тоже не против приехать сюда и переночевать.

«Я был в Обсидиане», «Обсидиан просто шикарен» – можно было услышать название нашего заведения из уст очень влиятельных мужчин. Кто-то из маркетологов заботливо посоветовал дядюшке называть своё детище именно так. Природная вулканическая порода, при этом служащая для самых острых лезвий, красота и боль в одном слове. Красота для мужчин и боль для женщин, потому что, заходя в номер, девушка соглашалась на всё, без исключений, от поцелуев до жесткого траха бутылкой из-под вина. С ней разрешалось делать всё что угодно, а за отдельную плату дядюшка находил девушек без родителей и друзей и продавал их в рабство. Такая услуга особо не пользовалась спросом, но он всё равно подготовился и для таких клиентов. Билл Косто очень любит единственную вещь – деньги. За них он готов продать даже душу.

Матери я сказала, что устроилась на работу в ночной клуб, разливать коктейли на баре, но она и это не одобряла. Её нельзя было вылечить, только облегчить страдания. Опухоль не останавливала свой рост и с каждым днём забирала дорогого мне человека. Первые полгода я плакала, пока возила её по медицинским центрам, показывая её всем врачам. Они разводили руками и говорили:

– Ей остался год, не больше, скоро начнутся галлюцинации и боли.

– Неужели до сих пор нет лекарства? – спрашивала я, бесконечно злясь на врачей. – Почему вы не можете её вылечить? – стонала я уже со слезами на глазах.

– Я вас понимаю, но лекарства от этой болезни ещё не изобрели, химиотерапия продлит жизнь, но ненадолго.

Обратиться было не к кому. Мама родила меня в молодости, от однокурсника, который бросил её сразу, как узнал о беременности, а через полгода он бросил и учёбу.

Из-за болезни и дорогих лекарств я взяла академический отпуск и в свои двадцать лет соглашалась на любую работу. Я хотела облегчить жизнь и страдания мамы, а хорошие препараты стоили немалых денег. Она могла передвигаться по дому сама, но также могла испытывать адскую боль, которая не даёт даже поднять голову с подушки. Я распихала таблетки по всем карманам и расставила на всех столах, чтобы она могла принять их во время приступа. Ночью приступы её не беспокоили, а вот днём раз в неделю такое случалось. Мама была очень упёртой, деньги, которые она копила на моё обучение, а в последующем и на первоначальный взнос на квартиру, она ни под каким предлогом не отдавала мне и не пускала их на лечение. Она говорила, что её жизнь почти закончена, а эти деньги послужат гарантом моего будущего. Но я, видимо, являюсь с ней одной крови, переняла её упёртость и решила зарабатывать сама. Мама меня не поддерживала, она вообще не видела проблем в этой ситуации и настаивала, чтобы я продолжала учиться. Она постоянно говорила мне о том, что я самая красивая и самая лучшая, и у меня обязательно всё получится. Конкурсы красоты, в которых я участвовала, помогли мне не сдаваться, когда всё несправедливо. Я была всегда на вторых и третьих местах, никогда не занимая первого. Мама никогда никому ничего не платила за моё продвижение. Когда мне стукнуло 18, я приняла участие в последнем своём конкурсе, выиграв всего лишь бронзу. Согласитесь, никто не запоминает третье или второе место, поэтому никаких рекламных контрактов, на которые я рассчитывала, мне не предложили, тем более что этот конкурс проходил в соседнем городе, где население было не больше 800 000 человек. Поставив на полку свою небольшую награду, я навсегда закрыла для себя эту сферу деятельности, полностью в ней разочаровавшись. Я долго думала, куда пойти учиться, и пошла к специалисту по профессиональной ориентации. Мы проходили тесты и долго разговаривали, в конечном итоге приходя к выводу, что я хочу быть никем. Невидимкой, которую никто никогда не замечает. Вскрыв такую большую рану во мне, она отправила меня к психологу. Я долго разговаривала на тему красоты и несправедливости, на тему продажности и неподкупности, на что мужчина лишь ответил мне:

– Ваша красота вам мешает, так избавьтесь от неё.

– Что вы имеете в виду?

– Идите в профессию, где нужно работать мозгами, только так вы снова почувствуете себя хорошо.

– И какая профессия?

– Учёные, естественно. Вы разбираетесь в физике или математике?

– Совсем немного.

– В биологии и химии?

– Не знаю. Я ни в чем не разбираюсь.

– Тогда отпустите себя, получите первое образование для галочки, которое позволит зарабатывать деньги.

Уже в учебном заведении, когда я читала список специальностей, я наткнулась на самую заковыристую: «статистик-аналитик».

Эта профессия была высокооплачиваемой и не связана с людьми. После первого года обучения я начала за собой замечать, что расцениваю человека как набор цифр. Стоимость его одежды, часов, ботинок, количество раз, которое он моргнул, сумма цифр на номере его машины – всё это меня веселило, и каждый раз я обращала своё внимание на такие мелочи.

Например, по журналам посещений, Пенелопа была в «Обсидиане» 183 раза за год, 73 из них длились меньше шести часов. Тринадцатый номер за год снимали 47 раз, 22 из которых, именно в выходные, каждую неделю снимал некто «Коллекционер». Именно он был с Пенелопой в ту ночь.

Девушка спустилась вниз только утром, не понимая, что произошло. Она потребовала объяснений от Билла, но он лишь пригрозил ей, что больше не будет её продавать.

Я уходила с работы и, подкараулив её на парковке, спросила:

– Что с вами произошло? Я пыталась вас разбудить, но вы как будто в отключке были.

– Этот идиот накачал меня чем-то, – она тяжело вздохнула и открыла дверь машины, садясь за руль недешевого транспорта.

Я не дала ей захлопнуть дверь и настойчиво продолжила:

– Что он с вами делал? Нужно поймать его и…

– Ничего, – сказала девушка. – Ничего он не делал, я не паинька и несколько раз пробовала кое-что, чтобы расслабиться. Но это было не так…

– Не понимаю? Наркотики? – уточнила я.

– Мне было страшно, я кричала, а он смотрел. Только страх был вот здесь, понимаешь? – она указательным пальцем тыкала себе в висок.

– То есть вещество вызвало панику и страх?

– Да. Я не приеду больше и точно не пойду в тринадцатый номер. Он псих. Не говори Биллу, я потом попытаюсь сама его вразумить. – сказала девушка, натягивая ремень безопасности на шикарную грудь.

– А следы на шее?

– Я начала сильно кричать, и он меня придушил рукой, а потом подушкой, когда я его укусила.

– Господи, – сказала я в ужасе. – Он хотел вас задушить?

– Нет, видимо, не рассчитал дозу и хотел, чтоб я не так сильно орала. Я пью перед каждым визитом сюда кое-что, чтоб не думать о том, что происходит. Видишь, как, я могла умереть, наверное, – сказала девушка, грустно посмотрев на дорогу, а потом повернулась ко мне.

– Мне предлагают стать любовницей, денег намного меньше, но зато не будет таких психов.

– Но Билл… – хотела возразить я, так как дядюшка не любил отпускать своих девочек с поводка.

– Пошел он к черту со своими клиентами, – сказала она, сжимая зубы.

Я отошла в сторону, и Пенелопа, закрыв дверь, быстро стартанула, выкручивая передние колеса, чтобы выехать с парковки.

Будни проходили неспешно, ночью я работала, а день проводила дома, иногда засыпая у мамы на кровати. Мы смотрели фильмы, разговаривали о жизни, обсуждали её завещание и много шутили.

Она обладала потрясающим чувством юмора, и с самого детства мы понимали друг друга с полуслова. Мне было грустно оттого, что я не в силах всё исправить, но мама запрещала при ней плакать и грустить.