– Я доложу капитану, что не все патроны хороши, – сказал прапорщик Авдееву. – Продолжать учение. Без вины не наказывать!
– Слушаюсь, ваше благородие!
Капитан Петр Арцыбашев командовал 2-й гренадерской ротой с начала нынешнего года, будучи переведен в Литовский полк из Преображенского, так что в полку он был новым человеком, как и прапорщик Пестель. Павел легко и быстро сошелся с ним, как только добрался до Свенцян и отрапортовал о своем прибытии. Арцыбашев был молод (ему недавно исполнилось двадцать пять), небогат (его отец владел небольшим имением в Вологодской губернии), серьезно относился к службе и любил читать; свободные вечера они с Пестелем проводили за разговорами, а не за карточным столом и штофом, как остальные офицеры. В местечке Свиры, отстоявшем на шестьдесят пять верст от Вильны, трудно было сыскать себе иное занятие, кроме игры и выпивки, а Пестель не имел для них ни средств, ни желания. Он аккуратно писал подробные письма домой, однако на все его рассуждения о недостаточности мер, принимаемых перед лицом грозящей опасности, о долге офицера и о патриотизме отец отвечал лишь сдержанным одобрением, советами избегать ненужных расходов и не роптать на Всевышнего, с мужеством и покорностью перенося все невзгоды, сообщениями о погоде (в Петербург лето так и не пришло, в начале мая шел снег), о маменькиных хворях, просьбами повлиять на младшего брата Воло, который нисколько не прилежен в учебе и водит знакомство с Windbeutel[8], заключая свои письма надеждами на то, что войны не будет: «Да исполнится воля Божья, да устроит Он всё наилучшим образом на благо нашей родины и нашего превосходного Государя, который хочет ей блага». Отец писал и полковнику – Ивану Федоровичу Удому, прося ссужать при необходимости его сына в долг и обещая покрыть все эти расходы. Павел был очень смущен, когда полковник вызвал его к себе и спросил, не надобно ли ему денег на покупку новой верховой лошади взамен пострадавшей. Если бы Удом узнал об этой неприятности из собственного рапорта Пестеля, то Павел, конечно же, принял бы помощь с большою радостью, но сведения были почерпнуты из папенькиного письма, поэтому он поблагодарил и отказался. Ему было совестно обременять полковника, недавно лишившегося любимой жены, которая скончалась от болезни, оставив ему трех дочерей и сына-младенца. Зато капитан Арцыбашев оказался тем самым подарком судьбы, о котором твердил отец: с ним можно было и поговорить по душам о чём угодно, и попросить взаймы, не сгорая со стыда.
Петр Сергеевич нахмурился, выслушав рассказ Пестеля о патронах, но сейчас заниматься этим было некогда: ожидали прибытия цесаревича Константина, который собирался смотреть полк. Солдаты маршировали повзводно, поротно и побатальонно, отрабатывая строевые эволюции: захождение плечом, марширование рядами и полуоборотом во фронт.
…Первый батальон привел великого князя в восторг: славно идут! Точно плывут, а не маршируют, ногу держат, верность и точность беспримерны, осанка, тишина необычайная! Прямо движущаяся стена! Истинные чада российской лейб-гвардии! Но второй батальон допустил ошибку при перестроении, и хотя она была тут же исправлена окриком, Константин Павлович сошел с коня и сам принялся обучать солдат: показывал, как ловчее подогнать ремни, чтобы грудь была колесом, как держать голову, где у ружья быть руке и пальцу, как делать поворот на ходу…
