Наши лучшие дни - страница 35

– Мне все время казалось, что я несу ответственность за счастье родителей, – произнесла Мэрилин и сама удивилась, как это она в одну фразу вложила все противоречия собственного происхождения.

Дэвид слушал очень внимательно.

– Не в смысле, что я причина их счастья, а наоборот – будто оно от меня зависит. И знаешь, я до последнего времени не понимала, что это ненормально.

Дэвид пожал плечами:

– А кто вообще их устанавливает, эти границы нормальности?

– Не удивительно ли, что мы двое… – (И она, и Дэвид так и засветились от этого «мы двое».) – Тащим одинаковый эмоциональный багаж? – Она поцеловала его впервые за вечер и добавила: – Сегодня – самое печальное в моей жизни свидание.

Мальчик и девочка, потерявшие матерей; юноша и девушка, каким-то чудом сумевшие найти друг друга. Пока Дэвид не сообщил о переезде в Айову, Мэрилин думала, ей в жизни спокойнее не было. Дэвид – он же для нее создан, чтобы ее дополнить, уравновесить. В гостиную она вернулась чуть не плача.

– Я тобой горжусь, – сказала Мэрилин – и разрыдалась.

Он привлек ее к себе, стал гладить по головке, шептать: «Ну тише, ну не надо».

– Я так счастлива, – всхлипнула Мэрилин, и они оба рассмеялись.

– Я хотел спросить – может, ты согласишься поехать со мной?

Мэрилин отстранилась, оглядела его недоверчиво.

Он поднялся с дивана и шагнул к креслу-качалке, на спинке которого оставил пиджак. Извлек из кармана коробочку и снова сел рядом с Мэрилин. Признался:

– Ужасно волнуюсь.

Не в силах говорить, она погладила его руку.

– Я тебя люблю. Надеюсь, тебе это известно. Не умею я говорить… Так что не суди строго. Мне кажется, мы друг другу подходим. Счастливыми друг друга делаем. Не всегда в равной степени, не всегда одновременно…

– Так и есть.

– Я же говорю! – На его лице появился проблеск улыбки. – Я же чувствую. Поэтому я принес тебе… короче, вот. – Дэвид вручил ей коробочку. – Возьмешь?

Мэрилин взяла. Открыла осторожно, подняла глаза на Дэвида.

– Ты выйдешь за меня, малыш?

Вместо ответа она стала его целовать – в губы, в щеки (левую, с этой трогательно скульптурной скулой, и в правую, со скулой асимметричной). Затем отдала ему коробочку обратно и протянула левую руку.

Багаж у него был убогий. Одежда напихана в мешок для мусора, за спиной рюкзачишко бренда «JanSport», да еще цветастая дорожная сумка – не иначе Ханна выделила. Когда Венди эту сумку несла в спальню, в ней подозрительно погромыхивало. Венди даже позволила себе поиграть предположением, будто племянник таскает с собой дюжину стволов. Фыркнула: какие стволы, парню пятнадцать, в сумке у него ноутбук, комиксы да порнушка. Во внешности же не сохранилось ничего от младенца, которого в далекий и мрачный день баюкала Венди. И слава богу, что не сохранилось. Тот младенец выглядел как помесь Дика Чейни с Горлумом. И неважно, что Венди сама же нахваливала его – это она чисто с целью успокоить сестру, да и выражения были – банальщина. Теперь Джона – вылитая Вайолет. Сходство бьет в глаза, потому что оба они мнутся в апартаментах у Венди, в холле, под дверью.

– Мы еще увидимся. – Вайолет протянула ему руку.

Целый день Джона был как шелковый. В ресторане, куда Венди его привезла для встречи с Вайолет, держался прилично, говорил в меру и только на общие темы – о школе и боевых искусствах. От фразы «Мы еще увидимся» у Венди волосы зашевелились. «Я была первой, кто тебя укачивал. Ты на моих глазах родился, я тебе «Shoop»