Наши лучшие дни - страница 58

Джона вспыхнул. Стыдно бояться дурацкой псины, пусть даже и огромной. Мэрилин того и гляди расплачется – от жалости, от чего ж еще. Венди как в воду глядела, когда сказала «шоу». Шоу и есть, все атрибуты присутствуют: слезы, красные щеки, пес-мутант, старики, которые за ручки держатся.

– Конечно. – Дэвид обрадовался подсказке жены. – Я сейчас его уведу. Пускай у себя в комнате пока побудет.

– Где-где? – Венди вскинула брови. – У собаки – своя отдельная комната?!

– Пойдем, Венди, я тебе ее покажу, – произнес Дэвид.

Венди прикусила язык и последовала за отцом. Джона остался с Вайолет и бабушкой.

– Мама. – Вайолет начала второй заход. – Это Джона. Джона, это моя мама. Мэрилин.

– Здрасьте, – сказал Джона.

Мэрилин бросилась его обнимать, руки к бокам притиснула, будто связала. Наконец отпустила, чуть отстранилась:

– Мы просто счастливы, что ты наконец-то с нами, Джона.

Теперь он отчетливо видел: Мэрилин плачет.

– Извини, я на минутку.

Она чуть ли не бегом бросилась к лестнице, исчезла. Оставила Джону наедине с Вайолет.

– Боже, – прошептала Вайолет. – Черт! Ой, прости. Она… она и правда счастлива. Они оба счастливы, можешь мне поверить. Да. Слушай, ты пить хочешь? Почему бы нам не пойти на кухню? Не знала, что ты собак боишься. Следовало это заранее уточнить. Моя вина. Лумис не кусается. Избаловали его папа с мамой, правда. А сам по себе он безобидный… Вода тебя устроит? Просто родители… они вообще-то…

– Я купил содовой, – донеслось из коридора, и появился Дэвид, уже без собаки.

– Ты купил содовой? Ты в жизни ее не покупал!

– Сегодня особый случай. Я подумал, Джона любит содовую.

– Спасибо, сэр, – сказал Джона. Обращение вместе с интонацией – как в одном фильме про Джеймса Бонда, почему сейчас всплыли – непонятно. Причем не только Джоне, но и Дэвиду. Впрочем, Дэвид все-таки чуть улыбнулся.

Вернулась Мэрилин, повлекла всех в столовую, сама снова исчезла, на сей раз в кухне. Слышно было, как она гремит посудой. Они сели за стол, но Дэвид почти сразу поднялся – типа помочь жене – и тоже сгинул. Венди и Вайолет многозначительно переглядывались.

– В целом все отлично, – прокомментировала Венди. – Ее бояться не надо, даром что она у нас чокнутая.

– Венди! – предостерегла Вайолет.

– А ты что – не согласна?

– Перестань.

– Просто, Джона, с тех пор, как она родила Грейс, – принялась объяснять Венди, – с ней ничего столь же захватывающего не случалось. Вообще мама на всю голову прибабахнутая, но намерения у нее неизменно благие.

– Я же просила перестать! Что непонятного? – Вайолет обернулась к Джоне. – Для мамы… для Мэрилин… это нелегко. Ты ни при чем. Все из-за меня. Она освоится. Вы подружитесь. Не стесняйся, спрашивай о чем хочешь. Они переволновались, но это от радости.

– Боже, сколько патетики! Будто Джона для них первый…

– Кажется, курочка самую малость в духовке перестояла! – Мэрилин вошла с большим блюдом.

Джона старался – и не мог – уследить за ней, так быстры были ее движения. Она ставила блюдо на подставку для горячего, щелкала зажигалкой над фитилями высоких синих свечей, смахивала с Дэвидовой рубашки одной ей заметную ворсинку – все почти одновременно.

– Вайолет, солнышко, я правильно поняла – Мэтт и мальчики не приедут?

– Няня нам отказала в последний момент, – ответила Вайолет.

Венди фыркнула, но Мэрилин снова заняла себя – принялась убирать три лишних прибора. Наконец уселась, но за секундной паузой последовали странные манипуляции, и боковым зрением Джона заметил, как Венди закатывает глаза.