Полиция здесь не самая злая. Она еще больше добреет, когда ей покажешь бумагу от Комитета по культуре в прозрачном файлике.
На заднем плане – розовый особняк с башнями. В старом фильме про Шерлока Холмса он выглядел жутко и угрожающе. А сейчас в нем торговый центр и какая-то пекарня.
Аппаратуру привезли на такси. Взяли два комбика и тяжелый аккумулятор к ним, стойки с микрофонами, деревянный ящик-кахон и табуретку для аккордеониста.
Расставили все это в сторонке от метро, но так, чтобы не сильно выпадать из трафика. Когда пешеходам приходится обходить музыкантов, они злятся и не донатят. Но когда стоишь слишком далеко, никто к тебе и не подойдет. Поэтому лучше разместиться посерединке, на открытом месте, чтобы всем было видно, и чтобы не мешало эхо от соседних зданий.
К комбику прилепили стикер с названием группы:
Крис Талл и К
«Крис» и «Талл» – это Крис и Маша Талашева, а «К» – это их компания. Конечно, всю эту чушь придумала Крис, а остальные не решились возразить.
В довершение всего прямо на асфальте положили большую белую картонку с кьюар-кодами и телефоном, куда донатить. Открытый гитарный кейс положили на асфальт: кто хочет – может кидать туда деньги. Если что, в кейс влезет примерно сто миллионов крупными купюрами.
Летний день перевалил за середину. Солнце скрывается за деревьями. Ветерок дует с залива. Самое время начинать.
Встрепанный Макс усаживается на свой ящик. Кахон похож на большой скворечник с дыркой. В нем могла бы жить капибара или дружное семейство белок.
Макс постукивает ладошками по стенке-резонатору. Кахон звучит лучше, чем африканские конги. Основательнее. Хотя это на любителя: кому-то больше заходит черная музыка, кому-то – белая. А кому-то и валенки вполне себе нравятся, и это даже не шутка.
Маша двумя руками держится за микрофон. На подбородке – черная маска. Темные волосы растрепал ветер. Она молчит и даже дышать боится.
– Все будет норм, – говорит Крис своим музыкантам. И громче, для публики: – Всем здравствуйте. Наш проект называется «Крис Талл и К». Прошу не кидаться бутылками… Так говорил один мой знакомый ресторанный музыкант… Не смешно, правда? Вот и не смейтесь. «Что-то может случиться». Это наша первая песня.
С этими словами Крис берет первые аккорды на гитаре. Серега с аккордеоном ждет своей очереди. Вместо концертной рубашки на нем скучная серая футболка. Он тоже волнуется, хотя и не подает вида.
Один Макс как будто спокоен. Он легонько и ритмично постукивает ладонями по кахону.
Маша поет первые строчки. Сбивает дыхание, но кое-как выправляется. Фил Филиппыч был прав. Ей надо привести в порядок нервы.
Прохожие замедляют шаг. Двое или трое останавливаются. Несколько малолеток подъезжает на электрических самокатах. Два бомжа приползают от метро. Куда же без них.
Стоит лишь сделать шаг, и уже не вернуться.
Под ногами лежат бесконечные улицы,
и стены домов вырастают до неба,
до самого неба.
Это их первая песенка. Если кто помнит, демо-версию они с Крис записали прямо в кабинке колеса обозрения. Потом Макс за два часа соорудил минусовку. Но сегодня они играют вживую.
Соло для аккордеона они придумали на прошлой репе. Крис удивилась: Серега записал мелодию нотами и с тех пор не сбился ни разу.
Он вообще играет очень аккуратно. Старательно. Как-то раз он признался Крис, что был лучшим учеником в своей купчинской музыкалке. Девчонки ему предлагали вдвоем репетировать, а он все как-то не решался. Крис подняла его на смех, надрала уши и даже как-то случайно приобняла за плечи. Под футболкой у него совсем не слабые бицепсы. Ничего удивительного, подумала тогда Крис. Потаскаешь на шее пятнадцать кг, еще и не то себе накачаешь.
