— Хочешь пройтись по дому и осмотреться? — предложил я.
— Зачем? — пожала она плечами. — Ничего нового для себя я здесь не открою.
— Может, и так, — кивнул я. — Тогда предлагаю выйти под навес к бассейну и там поговорить.
— Не успел пригласить в дом, уже гонит на улицу, — не преминула съязвить она.
— Я хочу курить, а в доме это под запретом.
— Под чьим запретом?
— Под моим.
— Строгость к самому себе? Ух ты! — усмехнулась она. — Жаль, что в половом плане ты не так к себе строг.
— В смысле? — нахмурился я.
— Шлюшки из ночных клубов? — изогнула она бровь. — Я лишь надеюсь, ты предохраняешься.
— Могу выразить те же надежды относительно твоей половой распущенности, — хмыкнул я и тут же заметил, как ее щеки густо залила краска.
Я пересек холл, распахнул двери под лестницей, что располагалась полукругом с двух сторон помещения и, пройдя через гостиную, вышел на веранду, ведущую к бассейну.
— Андрей Григорьевич, вам что-нибудь подать? — спросила тут же появившаяся домработница.
— Мне черный кофе, а Еве Николаевне… ей тоже черный кофе.
— Я не пью кофе по ночам, — заявила она.
— Ты выпила коктейль в клубе. Кофе поможет избавиться от действия алкоголя.
— Хочешь сказать, что я пьяна? — Она даже рот раскрыла от возмущения, и я ухмыльнулся.
— Хочу сказать, что кофе нам обоим не повредит. Садись.
Я кивнул на два кресла и столик между ними.
Ева села в одно из них и обняла себя руками. Замерзла.
— Сейчас вернусь, — сказал я.
В кабинете я открыл хьюмидор и достал оттуда одну сигару. Возвращаясь к Еве, я прихватил небольшой плед, аккуратно свернутый на ручке дивана в гостиной.
— Вот, укутайся.
— Какой внимательный, — фыркнула она, но плед взяла и накинула на плечи.
На столе уже стояло две чашки кофе.
Раскурив сигару, я сел напротив Евы.
— О чем ты хотел поговорить? — задала она явно мучивший ее вопрос.
— Во-первых, о твоих выступлениях в клубе. Их больше быть не должно.
— А если будут?
— Посажу под замок.
— Не имеешь права.
— Буду иметь совсем скоро.
— Ты имеешь в виду дурацкую свадьбу?
— Она не будет дурацкой.
— Даже если представить, что мы поженимся, ты все равно не сможешь мне что-то запретить. Особенно что-то, что касается музыки. Я без нее жить не могу, — в запале проговорила Ева.
— Никто и не запрещает тебе музыку. Люби ее сколько хочешь, но никаких клубов.
— Но я хочу стать певицей! Я хочу на сцену!
— Ни в коем разе. Моя жена не будет выступать на публике. — Я затянулся и выпустил в воздух клуб дыма.
— Значит, я не буду твоей женой! Ни за что и никогда! — вспылила Ева.
— Снова началось, — устало протянул я.
— И никогда не закончится, — пообещала она.
— Обязательно закончится, Ева, вот увидишь.
— Я…
У нее зазвонил мобильник, и она, все еще злая, резко крикнула в трубку:
— Ну что, мама? — А потом: — Где я? С твоим ненаглядным Эдлиным! — и бросила трубку.
Я покачал головой и посмотрел на нее сквозь облако дыма.
— Что? — зло спросила она.
— Совсем не умеешь эмоции контролировать.
— Зато ты просто ледяная глыба. — Она дернула плечом и схватила чашку с кофе.
— Свадьбу назначим на пятнадцатое июля.
Она резко замолчала и удивленно посмотрела на меня.
— Это же чуть больше, чем через месяц.
— Точнее, это тридцать восемь дней. Достаточно времени, чтобы получше узнать друг друга.
— Ты так говоришь об этой свадьбе, будто я уже согласилась!
— Ты не сможешь отказать мне, Ева, — рассмеялся я, а в следующую секунду мне в голову полетела чашка с недопитым кофе.
