— Захар… — тихо хнычу ему в спину.
И тут мой защитник догадывается стащить со своих молодецких плеч пиджак, который даже не расстегнул, пока мы занимались самым сокровенным. Резко поворачивается и кутает меня в свою одежду, стягивая со стиральной машины.
— Вот, видите? Это не ваша Арина, — показывает меня сумасшедшему старику.
Слышу громкий выдох Золотникова.
— Что ты вообще делал с этой девчонкой? — продолжает он уже более миролюбиво.
— Обыскивал, — пожимает плечами Захар
— Что ты у нее обыскивал? Содержимое трусов?
— Немного увлекся… Колец у девчонки нет, кстати, — говорит он как ни в чем не бывало.
— Кольца нашли, — кивает Золотников. — А теперь вы двое — вон! Ты уволен! Мне сто лет в обед не нужен охранник, который тычет в кого ни попадя агрегат…
— Одевайся спокойно, все будет хорошо, — шепчет мне на ухо Захар.
Сам же выходит и закрывает дверь, тем самым давая передышку.
— Вот это да… — тихо шепчу и опираюсь локтями о стиральную машину. — Это же надо так вляпаться…
Меня трясет, причем не только из-за того, что являлась мишенью сумасшедшего старика. Пока натягиваю на себя одежду, до меня вдруг доходит самое страшное — я Диме изменила!
Не устояла, не смогла. Такое ощущение — будто заколдовали. И ведь честно просила Захара прекратить. Он не слушал, все целовал и целовал, а в поцелуях он большой спец. Как тут устоишь?
Меня и раньше целовали, еще до Димы, хотя муж у меня первый мужчина. Но никогда я и половины такого удовольствия не испытывала, как здесь с человеком, абсолютно мне неподходящим. Я вообще совсем недавно всерьез считала, что поцелуи переоценивают.
У Захара не только губы волшебные — все остальное тоже. То, что случилось в этой прачечной, вообще не сравнить с происходящим в спальне моего супруга. Почему так?
Выскакиваю из прачечной, красная как рак. Там меня ждет Захар. Вручаю ему пиджак, и мы идем с ним вон из особняка под конвоем охраны, как злостные преступники. Мне жутко стыдно, а с моего спутника как с гуся вода, наоборот, кажется довольным.
Когда выходим на улицу, Захар берет меня под руку и говорит:
— Я припарковался на стоянке неподалеку, пойдем.
Послушно иду за ним, хотя сама не знаю зачем.
Он же цветет и пахнет, улыбается так широко, будто выиграл в лотерею. Думает, у нас будет продолжение? Ну нет, я и без того чувствую себя самой гадкой гадиной на свете.
Когда подходим к его белому джипу, лезу в сумку.
— Вот твоя кукла, и на этом все. Уезжай!
Достаю золотоволосую красавицу и нервно вскрикиваю, обнаружив, что у нее сплющено лицо. Разбилась, когда я уронила сумку на пол прачечной? Или слон по имени Захар на эту сумку наступил?
— Ой… — тихо пищу, разглядывая повреждения, аж слезы на глазах наворачиваются, так жалко игрушку. — Может, можно как-то починить?
Захар возвышается надо мной, на секунду каменеет, изучает взглядом несчастную куклу. Вдруг вырывает ее из моих рук и разламывает несчастной голову.
Глядя на это варварство, нервно вскрикиваю, закрываю рот ладонью. А в руках Захара очень скоро оказываются черные камни, перемешанные с белой ватой, которой была набита кукольная голова. Наверное, чтобы камни не стучали.
— Бриллианты, — кивает он.
Смотрю на камни и не верю — они очень крупные для бриллиантов, один размером с ноготь большого пальца на моей руке.
— Разве такие бывают? — ошарашенно спрашиваю.
— Бывают, — хмыкает Захар. — Что ж, теперь понятно, почему мадам Золотниковой так нужна была именно эта кукла из коллекции. Муженек, поди, не в курсе. Не люблю, когда из меня делают идиота. Яся, садись в машину, а мне надо позвонить.
