Нет ни денег, ни стихов,
От часов одна цепочка
И, конечно, ночь грехов…
Утром рубль из гонорара
Одолжил мне лучший друг
Для начала… Тут у бара
Я её увидел вдруг…
В синем платье, в белой блузе…
Вновь, как будто невзначай,
Напросился в гости к Музе:
– Пригласи, сказал, на чай!
Ночь в объятьях с ней я снова
Как положено провёл,
Но явился участковый
И с собой меня увёл…
А та Муза оказалась
И не музою совсем…
Я об этом рассказал бы,
Но, конечно же, не всем…
Ночь. Метель. Луны не видно.
Только ветер. Только снег…
До чего же мне обидно,
Что застрял я здесь навек
В этом брошенном трактире
Посредине пустоты
В чьём-то, но не нашем мире…
В нашем мире – я и ты.
В нашем мире всё иначе,
Здесь же больше никого
Только я, да ветер плачет.
Ни друзей и ни врагов,
Ни тебя, моя, родная…
Ни икон и ни свечей…
И тоска в душе такая,
Словно тысячу ночей
Я в плену у вьюги белой…
А всего-то три часа
Как три века пролетело…
Но бывают чудеса —
За окном метель утихла.
Месяц выглянул из туч.
Время вновь помчалось лихо…
…Подожди ещё чуть-чуть,
Я вернусь к тебе обратно…
Но душа – мой верный страж,
Мне шепнула виновато:
– Это тот мир стал не наш.
Всё продаётся. И святые тоже,
Когда в товар святые лики превращают,
А ярмарки – в молельные дома,
Когда святую веру извращают
Священники, сошедшие с ума,
Понять я не могу, кого попутал
Бес – верующих в Бога? Или тех,
Кто божий храм с торговым центром спутал,
А веру с бизнесом? И бесам для утех
На стенды выставляя Божью матерь,
Как экспонат и как рекламный брэнд…
Но, может, верой торговать нам хватит?
Других грехов хватает, между тем…
И каяться нам нужно всем. Но в Храме
И у икон. Молиться стенду – бред!
Но, видимо, наш век такой. И с нами
Давно не бог. А только его брэнд!
По глупости своей с времён Адама
Стремимся Бога мы перехитрить
Создать свой рай и в нём боготворить
Самих себя – самовлюблённых хамов…
И Бог давно нам в жизни не указ
Он нам не даст ни золота, ни власти,
А значит он – никто. Ни в Боге счастье,
К тому же бог другой давно у нас…
И этот бог вокруг, везде и всюду
Он – золото – а золото – есть власть.
С ним можно всё – унизить и украсть
И Бога можно оскорблять прилюдно
И самому себе храм возвести
И самого себя иконой сделать…
…Бог милостив, он душу приютит,
Поклонникам оставив только тело…
Под сиреневым кустом
Спит знакомый пёс бездомный…
Тихо дремлет старый дом
С тысячами тесных комнат…
В доме этом люди спят,
Отложив свои заботы,
И во сне храпят, сопят,
Как на суше бегемоты…
Всё закрыто на запор.
Бесполезно в дом ломиться…
Из-за плотных тёмных штор
Тишина в эфир струится…
Ссоры, крики… Всё потом…
До утра забыты склоки —
Отдыхает старый дом
С тысячами спящих окон…
…Ночь, устав, бредёт по парку.
До рассвета длинный путь…
Мне бедняжку стало жалко —
Негде даже отдохнуть.
И раскрыв своё окошко,
Зычным голосом трубя,
Крикнул ей: поспи немножко,
Подежурю за тебя!
Мазок к мазку. А кисть упрямо
Вершит рассудку вопреки
На полотне в оконной раме
Души возвышенной стихи…
Не в счёт расчёт,
Холодный разум,
Законы логики – не в счёт!
А кисть танцует, как в экстазе,
Рукам покоя не даёт…
Узор рисует за узором
В недоумении все мы…
И вдруг предстал
Пред нашим взором
Портрет красавицы Зимы…
Казалось бы он стал судьёй над Богом,
Но стал судьёй лишь над самим собой.
О нём – Пилате – знаем мы не много…
Если не он – нашёлся бы другой.
Но что бы изменилось? Ничего бы
Всё было без него предрешено…
