Наследница Унылой Пустоши - страница 33

Мы с Алфием тоже зашли за границы дозволенного. Наши тренировки длились дольше, чем нужно. Я так упорно занималась, что забывала о течении времени. Синяки не успевали сойти с моей кожи, мозоли на ладонях постоянно царапали ткани рубашек. Но меня это устраивало. Я полюбила искусство ведения боя, научилась защищать себя и своих близких при необходимости. Наконец, благодаря Алфию я стала по-настоящему исключительной воительницей.

– Привет, папа! – Айла поднимается на носочки и колется о бороду, когда целует Алфия в щеку. Он делает вид, что недоволен: возводит глаза к потолку, а сам улыбается.

Он отходит в сторону, чтобы дать дочери пройти. Айла оказывается внутри дома Совета. Я – нет, хотя наступаю ей на пятки.

– Изис! – Алфий преграждает мне путь и тянется за объятиями.

– При-вет… – выдыхаю я, вместе с остатками кислорода, когда оказываюсь в его сильных руках.

Мы обнимаемся еще немного. Нескольких секунд оказывается вполне достаточно, чтобы вспомнить, что даже если бы я не научилась искусству ведения боя, то все равно всегда бы оставалась в безопасности.

Алфий защитит «своих девочек» во чтобы то не стало. Мы с Айлой очень часто слышим обещания вроде этого. И я знаю, что если что-нибудь случится, то Алфий непременно сдержит их. А я непременно доверю ему свою жизнь.

– Лучше расскажи все как есть. Им уже известно о твоем участии.

Ливи́ны¹ – валюта на территории Союза Трех Королевств.

Я выскальзываю из его объятий и пропадаю в коридоре, ведущем в зал заседаний. Паника овладевает телом, но прежде, чем отдаться ей сполна, перебираю в голове, кто мог донести на меня Совету. Может также быть, что это уловка. И члены Совета выбрали правильного человека, чтобы сбить меня с толку, ведь я доверяю Алфию больше, чем кому бы то ни было из их круга. Больше, чем большинству из них вместе взятых и даже собственной матери.

Я хватаюсь за ручку двери, ведущую в зал заседаний, дрожащими пальцами. Делаю вдох… и выдыхаю вместе со скрипом петель.

Наблюдающие, кого приглашают в качестве представителей от каждой семьи, проживающих в парсе, рассыпаны по углам. Они не желают приближаться к круглому столу в середине залы. За ним восседает глава Алиса и члены Совета, от величественного вида которых мне тоже хочется забиться в самую отдаленную неприметную часть комнаты. Однако я иду к упомянутому столу, запрокинув подбородок и расправив плечи для иллюзии уверенности в себе.

– Ифэ… – язык не поворачивается назвать её мамой в присутствие Совета. Я почтительно киваю, и меня чуть не передергивает.

– Здравствуй, Изис, – произносит она в привычном тоне, из-за которого можно подумать, будто все в порядке.

«Нет, ничего не в порядке…»

Я делаю шаг и будто бы погружаюсь в глубокую вязь. Еле-еле подтягиваю вторую ногу, не отводя взгляда от невозмутимых черт маминого лица, и вдруг подмечаю, как глаза, цвет которых привычно схож со свежей травой темнеет. Теперь он напоминает болото, тянущее в пучину разочарования.

Сокращая короткую дистанцию до отведенного мне места, я с ужасом оглядываюсь по сторонам и вижу, как воздух загущается и окрашивается в этот болотный цвет. Мне тяжело дышать. Во мне загущается тревога.

Жду, что члены Совета будут разочарованы во мне так же, как и мама, но не подмечаю в их чертах ничего подобного.

Похоже, что им еще не дали повода для осуждений. Однако полагать, что они не станут глядеть в мою сторону с презрением, когда такая возможность представится – глупо.