– Как скажешь. Только я свой зад надрывать тоже не собираюсь! У меня свои дела. Репутация. А я ее, между прочим, порчу! Ради тебя! Ты хочешь закопать нас обоих?
– Какая у тебя репутация?
Вздергиваю бровь. Даже смешно.
– Бандитская, Марат.
– Да, – кивает так важно, что мне реально хочется ему в лицо расхохотаться.
– Именно. Такая, что я в кулаке город держу. Мне кланяться и депутаты и мэры приходят. А тут, – кривится, как будто ему кило лимонов в рот затолкали.
– Тут выходит, что прихвостнем холеного америкашки стал. Тьфу!
– Марат. Ты же прекрасно знаешь. Здесь мы с тобой одной ниточкой повязаны!
– В этом деле да! Но если ты дальше косячить будешь, я тебя первым. Сам. Закопаю! Потому что все дело ты сорвешь мне к чертям собачим! А для меня оно значит не меньше, чем для тебя! И с домами этими под снос. Ну вот зачем оно тебе, мммм? Вообще не наша тема!
– Разберусь, – цежу сквозь сжатые зубы.
– Разберись, Жека. Разберись. Только с самим собой. И как можно быстрее! А то я реально. Выведу тебя из игры и займусь всем сам!
– Сам не вывезешь, – хмыкаю.
Хотя Марат, конечно , прав. Дело завалить из-за девчонки… По сути, цель всей жизни!
– Я помню, что на кону. Не кипятись. Муха не пролетит!
* * *
– Вот же мерзавец!
Оля ахает, когда я рассказываю всю эту историю со Степановым.
– Нет! Ну кто бы мог подумать?!
Сразу не рассказала. Вся была на эмоциях.
Хотела потом. Попозже. Когда что-то как-то наладится. Найду работу. А то совсем тоскливо. Даже вслух проговаривать не хотелось. Чувствовала, что меня затянет в тоску, как в сети. Лучше было и не думать, а настроиться на то, чтобы решать проблему.
Благо, хоть одна проблема исчезла из моей жизни. Солодов просто испарился с горизонта! Перестал наконец приставать со своими грязными гадкими предложениями!
Зато появились совсем новые проблемы, да похуже.
Увы, работы я так и не нашла. Никакой! Хоть готова была устроиться куда угодно! Хоть уборщицей, хоть курьером!
– Вопрос с квартплатой, Оль, – тяну еле слышно, опуская голову в тарелку. – Юрка сейчас для меня вообще не важен. Не до того, чтобы пережевывать обиды и возмущаться. И…
Черт! Я это больше всего вслух выговорить боюсь!
– Есть еще какое-то « и». Говори! С платой за жилье я как-нибудь помогу. Питаться у меня можете. Пока.
Вот именно. Пока. Оля тоже далеко не жирует. Хотя… На первый месяц, конечно, спасет! А дальше?
– Органы опеки, – выдыхаю, а внутри все сжимается.
– Уже приходили. Условия здесь для ребенка, говорят, неподходящие. И на работу я не устроена, а, значит, обеспечить ребенка достойно не могу.
– Нет, ну надо же! Заботливые они какие, а?
Оля так и вскакивает с места. Воинственно сверкает глазами.
– А они? Они что, лучшие условия ей дадут? А любовь? Видно же, что она без тебя просто не сможет! Это уже не говоря о…
– Про операцию даже думать не хочу, Оль. Конечно, никто ей ее там не обеспечит! А они и слушать не хотят. В общем, через неделю снова придут. Контроль обещали раз в неделю ближайшие несколько месяцев. За это время я должна найти официальную работу и улучшить жилищные условия! Иначе грозятся отобрать!
– Мерзавцы! Нет! Ну почему все вокруг такие мерзавцы а? Вот, кстати, еще один! Матерый, насквозь прогнивший мерзавец!
Оля сжимает руки в кулаки, яростно сверкая глазами сквозь окно.
