— Саш, ты в норме? — Тоня уже сидела за столом и готовилась приступить к трапезе.
— Да, в норме, просто вспомнила этот разговор. Я же у Ника знаешь кого встретила? Кирилла. Он меня до чертиков напугал. Разбил чашку. Весь такой холодный, как глыба льда.
Тоня прожевала еду и внимательно уставилась на меня.
— А зачем ему было чашки бить?
— Он как про беременность услышал, так и выронил. Он же чистокровный вер. Для таких девушка без мужа с животом — позор семьи.
— Но он тебя не обидел? — напряглась Тоня. Вот с чем она полностью была согласна, так это с верским высокомерием. Им его похоже в кашу насыпали, пока они мелкие были. Антонина хоть и видела веров всего ничего — три штуки за жизнь, но хватило до конца дней. А с одним она работала. С самым тяжелым случаем — Владимиром Владимировичем Потаповым.
— Нет, не переживай. Просто тяжело переварил новость. Он, наверное, не рад, что мы с Никитой продолжили общение после школы. Ну ладно, что обо мне да обо мне. Как у тебя сегодня день прошел?
Тоня вкратце между поглощением рагу рассказала про съемку для своего бьюти-канала, немного про работу, а потом подняла тему, которую я совершенно не хотела обсуждать.
— Саш, ты хоть понимаешь, что это нельзя так просто оставлять! Ты должна в полицию пойти. Ну или хотя бы подумать о том, чтобы все выяснить.
Я сжалась на стуле. Мне было ужасно стыдно и плохо. Ну не могла я и не хотела никому это озвучивать.
Тоня сжала мою руку на столе и посмотрела ласково:
— Сашуль, я понимаю, что ты хочешь все это вычеркнуть. И у тебя сейчас другие задачи. Но... это ситуация совершенно неадекватна.
— Нет, Тонь, я тебе готова рассказать все, что еще вспомню, но не могу и не хочу заниматься поисками. Прости.
Тоня погладила мою руку и кивнула:
— Хорошо, я поняла. Все, закрыли тему. Если вспомнишь, сама мне расскажешь. Я больше лезть не буду.
— Спасибо, — поблагодарила я за понимание. Мне становилось нечем дышать, когда Тоня поднимала вопросы про ту ночь. Ничего же не случилось страшного. Наоборот, я теперь буду мамой, о чем и не мечтала. А отец... да сколько матерей-одиночек в стране. Справлюсь.
Тоня сразу перевела тему разговора, и мы принялись обсуждать общие планы на выходные. Потом я приготовила десерт. Не эклеры. Блинчики со сгущенкой, но слопали мы словно французский десерт. А потом я блаженно завалилась на тахту в Тониной комнате-студии. В телефоне завела будильник на утро, чтобы встать пораньше и пойти к себе. Внутри было спокойствие, почти блаженство, будто ты еще на каникулах, но лето еще не закончилось. Детское и полузабытое, но такое счастливое. Сразу захотелось к родителям в Тулу, но у папы больное сердце, с новостями надо немного повременить, через маму его подготовить. Глаза мои закрывались, и в голове проносились картинки, как я качаю на качелях маленькую девочку, рядом смеется Петя, а меня за талию крепко прижимает рука с татуировкой меча. В полудреме я попыталась отогнать этот образ, но так с ним и заснула.
Тоня промокнула волосы и закрутила их в тюрбан, вышла из ванной, прошла мимо своей маленькой комнаты, где снимала обзоры на косметику, но замерла на полушаге и прислушалась к звукам из комнаты. Сашка спала. Она быстро юркнула в свою комнату и открыла створку шкафа — там, на большом ватмане, были написаны имена, даты, карандашом сделаны пометки, а красные нитки вели к центральной игле, где жирными буквами было написано название ресторана «Капоне».
