– Меч твой сверкает, как сильмариль во тьме, – произнес Аэноран. – Враг отступает, и слышен всем твой смех. Меч твой сверкает как пламенный твой взор… Боже… Боже… Что же за чудовище я породил?
– Почему сразу чудовище? – робко спросила Аренна.
– Что?
– Почему же сразу чудовище? Возможно, у него просто хватает смелости сделать то, что нам все давно хотелось, но мы не могли?
– Но это…
– Да нормально это! – воскликнула Лауриэль. – Неудивительно, что у тебя власть отняли, а самого принесли в жертву какому-то давно сдохшему богу. Слабак!
– Следи за языком! – рявкнул Аэноран.
– Дочка! – строго произнесла Индилаир, намекая на санкции и право применить волу старшего.
– Извини, – нехотя произнесла Лауриэль, скривившись.
– А может быть, ты и права, – тихо-тихо произнес Аэноран и пошатнулся. – Но что же в нем такое пробудилось?
– Пробуждается, – поправила его Ласселинда.
Закрыв вопрос с призраками, Всеволод начал думать о том, как встречать гостей. А то, что они будут, он не сомневался. Причем скоро. До смены караула оставалось не так много времени.
На полноценный серьезный бой с опытными жрецами он вряд ли был способен. Во всяком случае, сейчас. Да, он обладал огромным собственным магическим потенциалом и запасом маны со скоростью восстановления, которым бы позавидовал любой архимаг. Да, у него имелось два портальных накопителя. Но маг из Всеволода был аховый. С одной стороны, конечно, очень прогрессивное мышление позволяло использовать даже примитивные, базовые плетения перегружая их и на ходу превращая в радикально более мощные аналоги. С другой стороны, грамотно работать с плетениями он не мог. А главное, тонко управлять расходом маны. Из-за чего бесхитростно заливал все голой силой, что вело к совершенно скотскому ее перерасходу. И любой местный маг даже средней руки мог бы гораздо лучше распорядиться его ресурсами. Попав в склеп заполненным под завязку, парень теперь имел едва ли треть от собственных запасов и только один заполненный накопитель, да и тот – наполовину. Этого было явно недостаточно для предстоящего сражения. И Всеволод напряженно соображал, пытаясь придумать, как выкрутиться. А призраки, что вились рядом с ним, постоянно жужжали об устройстве этой крепости.
Оборона строилась на нескольких узлах.
Первый – это собственно капсула склепа, выполненная из субстантивного диарита, открыть в которую вход мог только жрец Аданоса. Дальше следовала площадка над жертвенником. Потом каземат в виде последовательных комнат с крепкими дверьми. Узкий длинный коридор протяженностью без малого пятьсот метров, размещенный в глубине скального массива. Ну и наконец, первичная башня с удивительно толстыми и мощными стенами, а также парой оппозитно расположенных ворот. При этом открыты могли быть только одни из этих ворот. Из-за чего быстро войти или выйти было нельзя.
Понятное дело, что вся оборона этой крепости-тюрьмы была выстроена как защита от внешнего вторжения. Чтобы не допустить освобождения заключенных некими доброжелателями. Прорыв же из склепа попросту считался невозможным. Так что никаких особенных дополнительных мер противодействия не было предусмотрено. Да и жрецы вели себя крайне расслабленно по причине того, что были абсолютно уверены в невозможности заключенных вырваться.
И вот тут-то Всеволод и залип.
Башня.
Крепкая. Мощная. Считай, каменный монолит огромной толщины, да еще и укрепленный магически. Она привлекла Всеволода тем, что представляла собой замкнутое пространство с очень прочными стенками. И что немаловажно, очередным артефактом, который должен был обновлять и освежать воздух внутри вместо вентиляционных отверстий.
