– Я сказал всё, о чём успел прочитать. Теперь решать вам.
Жрец отвернулся к окну, он не мог больше спокойно сидеть. Очень хотелось встать и отойти, не слушая их разговор. Он отодвинул кресло и подошёл к одному из проёмов. Ветер нёс звуки моря, за спиной слышались приглушённые голоса: «Они заговорили шёпотом».
Жрец вздохнул и подставил ветру ладони. «Не хочу их больше слышать, пусть решают сами, в конце концов, это уже вне совета, и мне здесь быть необязательно», – с этой мыслью он развернулся и вышел из зала, оставляя представителей шести родов решать, возможно, самый важный вопрос в его жизни. Ему же предстояло ответить на свои.
Сказанное Хранителем тревожило. Дойдя до парадной лестницы, Жрец шагнул сквозь пространство. Минуя шумный город, он зашел в одну из Башен Первых, поднялся на самый верх и остановился. Дворец Древних со всеми членами Совета остался далеко, Жрец подошёл к проёму и прислонился к стене. Картина, на которую он смотрел, обволакивала спокойствием и, как свежая вода, смывала энергетическую шелуху от только что проведённого собрания. В обычные дни он мог стоять так часами.
Перед взором Жреца лежал древний сад. Теперь его называли именно так – Древний. А ведь когда-то он был просто рощей, саженцами. Но не теперь. Сейчас он стал одним из вечных символов Первых Предков и Древних, олицетворением их сил и знаний, разноцветным бессмертным морем. Жрец любил это место из-за немноголюдности. Попусту лазить из любопытства в одну из твердынь Первых считалось непочтительным. Это никоим образом не могло остановить мальчишек – Враана и Орла, но заметив Жреца, они исчезали так быстро и бесшумно, что многие опытные воины могли бы позавидовать.
«А ведь когда-то я сажал этот сад. Прошлый Жрец, Агнор, говорил, что сначала я должен обуздать себя и стать частью этого мира. Тогда мне нужны были сильные проводники и якоря. И мы решили посадить небольшой сад. А получился настоящий лес. Я сажал его восемь лет, каждый день семь деревьев в шести участках сада в честь Древних, и восемь – в связующей аллее в честь Первых Предков. Действия мои казались странными, а суждения Агнора – неясными, впрочем, как и деревья, которые я сажал. Они были пугающими и в то же время удивительными. Сколько лет прошло, веков…»
Жрец замечал, как прекрасно колыхающееся море под порывами привычного восточного ветра. Иссиня-чёрные Нирвы, деревья Враанов, вздымались вверх, поглощая и уже не выпуская обратно ни капли света, выделяясь тёмными и довольно мрачными пятнами на фоне всего сада. Они обладали матово-чёрными, словно исписанными самим временем стволами и резными тёмными листьями, непохожими один на другой.
Нирвы напоминали живую безлунную ночь рядом с золотыми куполами Раштов части Флиинов. Те, как маленькие солнца, оставленные взрослыми светилами поиграть, пока решаются важные дела, взрывались ярким золотом округлых крон. Рашты заполняли светом всё вокруг, их большие шаровидные кроны будто сами излучали свет, сияя и освещая изумрудно-зелёное море Мааров. Их деревья – Аргилы – обладали потрясающей широтой и палитрой цвета. Здесь был и изумрудно-зелёный, и глубинный тёмно-синий, и нежно-голубой. Встречались и деревья с сине-зелёным отливом. Их листья, словно застывшая пена дневной волны, колыхались под ветром, создавая иллюзию поверхности водной глади.
На краю этого моря вздымались успокаивающие, тонкие, пепельно-серые Лирты части Элеро. Они восходили острыми пиками в небо. Издали казалось, что это причудливые постройки сумасшедшего архитектора, разбросавшего в самом центре сада строгие конусные серебристые пики с абсолютно гладкими стволами без единой ветви или листа. Но это было не так, ох, как бы обманулся тот, кто поверил первому впечатлению от Лирт.
