Наследники Ексекюляха. Интеллигенция Якутии - страница 7

В. К. Это так и не так. Монголы, а точнее, бурджугиты, к которым принадлежал Темучин, были чуть ли не самым малочисленным и слабым племенем в Степи. И, согласно этому законопроекту, никак не подпали бы под определение «государствообразующего» народа. А вон, какую империю размахнули: от океана до океана! Что касается нашего брата, русского человека, то здесь всё просто. Тема «коммуняк» уже отработана. Теперь новая песня – «фашисты», «скинхеды», «национал-патриоты»… Какая истерическая кампания развернута! В стране около 50 тысяч преступлений в год совершаются иностранными гражданами (в Москве два из трёх). Об этом молчат. Заметь, что в этой статистике не учитываются преступления людей, которые не принадлежат к титульным нациям или которые ведут открытую войну на Северном Кавказе, – речь идет о тех, кто не имеет российского гражданства. 50 тысяч – это интервенция! Если же говорить о моем, как русского человека, равенстве в строительстве государства с чукчей или юкагиром, то я не против: они в большинстве своем люди, сохранившие подлинные ценности. Другое дело, что русские – ниточка в бусах. Нет ее, и собирай отдельные рассыпавшиеся самоцветы.

В. Д. А что мы можем сказать о наших братьях-писателях? Гамзатов перед своей кончиной пошутил: «Я сорок лет назад потерял независимость, женившись на Патимат, и об этом никогда не жалел». Мы разорвали культурное пространство России, многие национальные культуры стали «независимыми». Легче им стало? На первых порах – да. Они самосохранялись и при поддержке республиканского руководства даже развивались, ибо выходили книги, платились пособия и гранты, поддерживались литературные журналы. Помнишь, как Якутия принимала самолет полуголодных писателей России в 1995 году? Накормила, как блокадников, отогрела. Какие детские школы мы в республике тогда видели, как повсеместно чувствовали заботу о культуре, о национальной литературе, чего сами были уже лишены! Но время автономного плавания проходит, пора возвращаться в гавань, к пирсу. И здесь, получается, что никто никого не ждет. Ты, Владимир, один из немногих, кто все эти годы работал на причале, то есть поддерживал порядок и не давал возможности окончательно растащить наработанное за прошлые годы. Как ты думаешь, можем ли мы восстановить наши связи, наше общее культурное пространство, о чем недавно мечтали участники форума деятелей культуры СНГ?

В. К. Еще во времена СССР один эстонский писатель признался мне откровенно, что ему всё равно, будет ли его читать тамбовский мужик. Что ж, насильно мил не будешь… А вот якуту Николаю Лугинову, алтайцу Бронтою Бедюрову, дагестанцу Магомеду Ахмедову (я называю тех, кого хорошо знаю), да и многих нашим товарищам из бывших союзных республик – не всё равно. Их волнует судьба тамбовского мужика, равно, как и судьба человека, близкого им по крови. Испытания прошлых лет нам пошли на пользу. Расслабившись в последние советские десятилетия, мы на собственном опыте поняли, что в нас «мы» не менее значимо, чем «я». Мы, Россия, – вода живая, которая, поднявшись из глубин, из подземных течений, любую емкость, любые формы заполнит своим содержанием. Только бы она была чистой.