– Что ты хочешь сказать?
– Чем больше я обо всем этом размышляю, тем больше убеждаюсь в том, что это нападение было подстроено, чтобы избавиться от тебя под видом организации моего побега. Официально арестовать и казнить тебя он не может. Свои руки в крови марать не хочет. И слишком большой шум поднимется, – сказал граф другу.
Шевалье задумался.
Дверь графине открыла девочка-прислужница. В доме было очень тихо и казалось, что внутри никого нет. Но Анна почти сразу увидела спящего Мишеля. Видимо разбуженный скрипом дверей, тот открыл глаза и обвел комнату сонным взглядом. Когда глаза его остановились на Анне, он сначала будто не поверил тому, что видит, приняв за ведение, а в следующую секунду обомлел. Даже приподнялся. Женщина подошла ближе, присела на край кровати.
– Как вы тут оказались? – Монфор говорил с трудом, делая паузы после каждого слова.
Она почувствовала, как его теплые пальцы касаются ее руки и нежно гладят ее. Анна смотрела на шевалье и вспоминала, как он ласкал ее с грубоватой торопливостью, как целовал исступленно, как она сама едва не сходила с ума, обнимая его и чувствуя, как жесткие волоски на его торсе щекочут ее грудь... Он молча смотрел ей в глаза и думал о том же самом. Графиня отвернулась. И тут же наткнулась на взгляд какого-то незнакомца. Взъерошенный мужчина выбрался из-за занавески, за которой, оказывается, находилась кровать, и с любопытством наблюдал за графиней и Монфором.
– Вы меня помните, сударыня? – спросил он. – Меня зовут Григорий Миловидов. А муж ваш на чердаке спит, сейчас позову.
– Арман!
Как же она тосковала по нему! Как боялась, что больше никогда уже не увидит его! Он стоял так близко, ей показалось, что сейчас он ее поцелует. Она была готова к этому. Но он вдруг отстранился, холодно взглянув.
– Что вы здесь делаете?
Казалось, граф намного больше рад видеть своего слугу, чем жену.
– Пойдем, поговорим, – он кивнул на дверь. Супруги вышли во двор.
В дворовой постройке, где обычно хранится всевозможный хлам, слышалась возня. Анна приоткрыла дверь и тут же увидела голую пятую точку Емельяна – второго русского. Под ним извивалась юная служанка, которую она недавно видела в доме. Графиня с отвращением отвернулась.
– Я вижу, вы тут не испытываете ни в чем нужды. И выпивка, и друзья, и даже шлюха есть, чтоб снять напряжение.
– Я сплю наверху, под крышей, и мне все равно, чем они тут занимаются, – пробурчал Арман.
Графиня скептически кивнула, демонстрируя, что не верит. Граф отошел к ступенькам дома, оперся на перила. Она стала рядом, смотрела в сторону и молчала.
– Так как вы…
– Обнаружила ваше убежище? Совершенно случайно. Когда Санчо сказал, что вас арестовали, я… поехала к герцогине де Лонгвиль, чтобы узнать, собираются ли она и ее друзья что-то предпринимать, чтобы вас не казнили.
– Очень лестно, что вас так взволновала моя судьба, – отметил граф.
– И по дороге мы наткнулись на перевернутую карету. Какой-то мальчишка рассказал, что тут случилось, привел сюда, – договорила Анна.
Она умолкла, пытаясь в полумраке разглядеть лицо мужа. И он не мог отвести глаз от ее собственного лица. Словно сто лет не видел. Светлые волосы, сверху гладкие, спадали к плечам упругими локонами, которые удерживали жемчужные нити, мерцавшие в темноте. Длинное, почти прямое платье также было расшито жемчугом. Подол был красиво приподнят ее коленом, потому что одну ногу она поставила на ступеньку. Из-под каймы виднелась изящная остроносая туфелька. И как она тут оказалась – посреди этой глухой деревни, такая утонченная, красивая, родная… Граф поймал себя на том, что улыбается. Среди царившего в его душе мрака неожиданно наступило просветление.
