Миловидов и граф де Куси еще какое-то время поговорили, выйдя на крыльцо, потом разошлись.
– Не пустая вы, можете еще родить ребеночка, точно говорю, – услышал Арман слова Мадин.
Заметил, как жена отрицательно покачала головой.
– Вы хоть представляете, сколько мне лет? – проговорила она. – Моему старшему сыну сейчас было бы двадцать семь.
– Ну и что? Я младшую дочь в пятьдесят два родила! Правда, недолго прожило дитя. Если хотите понести, я дам вам одну настойку, будете принимать, как скажу, и обязательно получится.
Анна наотрез отказалась и тут увидела графа. Арман смотрел на супругу. Та, кажется, даже напряглась под его взглядом, глаза опустила.
– Спокойной ночи, – только и сказал он, затем быстро поднялся на облюбованную им мансарду, которую русские упорно называли чердаком.
Утром графиня поднялась под крышу. На деревянных балках сидели несколько сонных голубей. Сквозь щели пробивался свет. В углу находилось подобие лежанки из соломы, на которой спал граф. Арман уже давно обнаружил это место и с тех пор ночевал тут. Иногда и днем, лежа на сене, наблюдал сквозь отверстия в досках окрестности или дремал. Сейчас чьи-то тихие шаги разбудили его. Арман открыл глаза и сразу понял, что это пришла графиня. Узнал шелест ее одежды при ходьбе, запах духов. Увидел жену. Она смотрела как-то настороженно, точно ждала его реакцию на свое вторжение.
– Там внизу даже присесть негде, – произнесла она, словно оправдываясь.
– Поэтому я и сплю здесь, – ответил он.
Анна оглядела его убежище. Довольно тепло и уютно – на балках развешены старые рыболовные сети, какие-то травы. Сквозь щели в досках пробивается солнечный свет. Голуби жмутся друг к другу и косятся на людей.
– Хорошо у тебя тут. Пойдешь вниз? – спросила она, не зная, что еще сказать.
– Нет. Зачем?
Молчание. Анна чувствовала себя глупо.
– Ну ладно. Оставайся, если хочешь. А я пойду, – сказала она, вздохнув.
– Подожди.
Графиня почувствовала, как сердце забилось чуть быстрее.
– Смотри, – граф встал и, подойдя к небольшому окошку, выходящему на противоположную от улицы сторону, указал куда-то.
Она увидела реку, присмотрелась – и воскликнула от неожиданности. На реке кипела работа – целое семейство бобров строило плотину. Отсюда было отчетливо видно, как звери суетятся, тягая ветки или обтесывая крепкими резцами бревна.
– Наша Александрин была бы в восторге, - сказал граф. – Я давно за ними наблюдаю.
«Наша»! Какое ликование в душе графини поднялось! Анна посмотрела ему в лицо, но он не глядел на нее, словно нарочно избегая. Что же дальше? Она ждала, а он, казалось, действительно был занят наблюдением за бобрами. И откуда такая сентиментальность?
Они просто стояли рядом, потом он повернулся, и она увидела, что глаза его мягко светились. Граф заметил, как жена глядит с недоумением, и это его немного насмешило. Но виду не подал.
Когда ощутила его руку на талии, сама тут же обняла его, торопливо прильнула. У Армана сердце забилось сильнее и мурашки по спине пробежали. Графиня замерла, уткнувшись лицом в его шею, вдыхая его запах. И двигаться не хотелось, так хорошо вдруг стало. Как после долгих странствий, когда возвращаешься домой. Он склонился к ее лицу, мягко коснулся губами ее губ. Она отвечала. Стала ласкать его, отдаваясь его прикосновениям и поцелуям. Но он чувствовал, что что-то не так. И видел это. Не было в ней прежней страсти, трепета. Его пальцы развязали тесемки рубашки у нее на груди, ткань соскользнула с плеча, граф целовал ее шею. Но вдруг он поднял голову и посмотрел на нее. В ее спокойные и внимательные голубые глаза, в лицо, такое бледное, и такое трогательное в обрамлении распущенных волос…
