Читать онлайн В. Паничкин - Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ)

© Паничкин В. Б., 2021

© ООО «Проспект», 2021

БВС РСФСР / СССР / РФ – Бюллетень Верховного Суда РСФСР / СССР / РФ

БНА – Бюллетень нормативных актов

ВАС / ВС – Высший Арбитражный Суд / Верховный Суд

Ведомости ВС СССР / РФ – Ведомости Верховного Совета СССР / РФ

ВВАС РФ – Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ

ВИЮН МЮ СССР – Всесоюзный институт юридических наук Минюста СССР

ГД ФС РФ – Государственная Дума Федерального Собрания РФ

ГГУ – Германское гражданское уложение 1896 г.

Гр. Касс. Деп. – Гражданский кассационный департамент Сената

ГУ – Гражданское уложение

ГК – Гражданский кодекс

ГПК – Гражданский процессуальный кодекс

ВНК – Внутренний Налоговый кодекс США

ЕЗООС – Единообразный закон об одновременной смерти США

ЕНК – Единообразный Наследственный кодекс США

ЕРЗ – Единообразный Родительский закон США

Закон Нью-Йорка о НПиТ – Закон Нью-Йорка о наследственных правах и трастах

КЗАГСБСОП РСФСР – Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве РСФСР 1918 г.

КЗоБСО РСФСР – Кодекс законов о браке и семейных отношениях РСФСР 1926 г.

КоБС РСФСР – Кодекс законов о браке и семье РСФСР 1969 г.

НК – Наследственный кодекс

НКЮ – Народный комиссариат юстиции

ПГ – Парламентская газета

ПСЗ – Полное собрание законов Российской империи

РГ – Российская газета

СЗ – Свод законов

СЗ РФ – Собрание законодательства Российской Федерации

СК – Семейный кодекс

Соцэкгиз – Государственное социально-экономическое издательство

СУ РСФСР – Собрание узаконений и распоряжений РСФСР

УДН – Университет дружбы народов

L.R. – Law Review (Правовое обозрение)

Вниманию читателей мы предлагаем не совсем обычную книгу о наследовании. Она столь плотно пронизана сравнением с англо-американским правом, что в названии монографии последнее закономерно поставлено первым.

Для анализа именно наследования и именно в таком – сравнительно-правовом – ракурсе есть множество причин.

Писать книгу о последних изменениях законов в сферах, которые многие сочли бы наиболее актуальными, едва ли есть смысл, учитывая то, что Интернет и справочные правовые системы предложат массу информации заведомо раньше, но самое главное – к моменту, когда читатель откроет книгу, такие новеллы уже безнадежно устареют, законы успеют измениться, судебная практика сделает ряд радикальных изгибов, а в таких «подвижных» отраслях, как, скажем, налоговое, предпринимательское или банкротное право вообще произойдет очередная «правовая революция», камня на камне не оставляющая от достижений – зачастую сомнительных – революций предыдущих.

Книга как стабильный источник знания более расположена к таким отраслям права, которые живут совсем в других измерениях и мыслят категориями куда более долговечными. И, пожалуй, наиболее подходит под такие эпитеты как раз наследственное право: опираясь не только и не столько на сиюминутную прихоть законодателя и чей-то внезапный коммерческий интерес, но прежде всего на мало поддающиеся регулированию социальные категории, традиции и мораль, из всех подотраслей права оно в наибольшей степени стабильно. И коль скоро многие наследственные нормы из римских Законов XII таблиц двадцатипятивековой давности вполне адекватны нашему времени, то научные изыскания, сделанные по темам наследования цивилистами конца XIX века, вполне понятны и даже актуальны в начале века XXI-го.

С другой стороны, может создаться впечатление, что такой консерватизм стесняет возможность сказать свое слово. Ведь наследственную проблематику уже основательно исследовали как классики К. П. Победоносцев, К. И. Малышев, А. Г. Гойхбарг, М. Корецкий, Л. А. Лунц, И. С. Перетерский, Д. Х. Гольская, А. А. Рубанов, Р. О. Халфина, Ю. К. Толстой, Б. Л. Хаскельберг, так и современные ученые В. А. Белов, О. Е. Блинков, В. В. Гущин, Е. Ю. Петров, В. В. Ровный, О. Ю. Шилохвост и многие другие. Чем доскональнее изучаешь старые фолианты, равно как труды ведущих цивилистов современности, тем больше ощущение того, что белых пятен в науке наследственного права осталось не так много, а некоторые темы исследованы практически беспробельно.

Однако такое впечатление обманчиво, и для продолжения исследований в области наследования есть три веских основания.

Первое связано с тем, что по ряду объективных причин по сей день отсутствует комплексный анализ нашего наследственного права в аспекте его сравнения со своего рода альтернативной системой общего права. Отечественные положения о наследовании нечасто исследуются в соотношении с выполняющими аналогичные функции институтами и нормами права зарубежного, а тем более не только в статике, но и в исторической динамике. Наиболее глубоким сравнительно-правовым трудом, на наш взгляд, так и остается Курс гражданского права К. П. Победоносцева 1896 г.[1], однако изданный еще до кодификации германского права и уделивший английскому праву весьма скромное место, а о праве Северо-Американских Соединенных Штатов и вовсе не упомянувший.

«Большое видится на расстояньи», – писал Сергей Есенин. Так и привычные нам правовые институты, кажущиеся вполне (и единственно) логичными и обоснованными (либо наоборот нелогичными и неисправимыми), предстают в совершенно ином виде, если оценивать их не изнутри, а снаружи, то есть с позиций права иных стран, а лучше – принципиально иной системы права, роль которой в отношении к романо-германским юрисдикциям традиционно принадлежит общему праву 38 стран мира, которое именуют также англо-американским.

Разумеется, не менее интересно, чем исследование особенностей российского законного наследования с точки зрения общего права, и глубокое изучение методом погружения наследования в самом общем праве.

О том, насколько важна эта задача для науки, расскажем чуть позже, тем более она очевидна, ведь система общего права с его последовательным развитием и своими институтами-эндемниками крайне интересна и состоятельна. Здесь же укажем на ее важность для практических целей. Осмелимся даже утверждать, что получение достоверных знаний о праве собственности и наследовании в Великобритании, США и остальных странах общего права, включая все офшоры – это вопрос национальной и экономической безопасности нашей страны. Ведь Россию с этими юрисдикциями связывают тысячи и тысячи нитей: родственных, экономических и финансовых. Причем, что характерно, они делают зависимыми от англо-американской политики и правоприменения именно российские правящий класс, общество и экономику, а не наоборот. Введенный же в 2014–2015 годах и действующий поныне режим экономических санкций против России актуализировал вопросы, казалось бы давно забытые. И ограничения, усложненные стандарты доказывания и удержание имущества, причитающегося российской стороне, – лишь малая толика.

И здесь мы подходим ко второму основанию для освоения заново и даже ревизии всего старого багажа научных знаний о наследовании и для радикального обновления существующих подходов, что на самом деле крайне болезненно может быть воспринято как научным сообществом, так и практиками, ибо выводит нас из своего рода зоны комфорта.

Мы стоим на пороге по-настоящему масштабных проблем с малопредсказуемыми, но очевидно очень серьезными последствиями. То поколение, которое получило в 1990-е-2000-е годы все российские богатства и вывело их часть либо нити управления частью их за рубеж, еще на начало массово умирать. Когда же в ближайшей перспективе процесс естественной смены поколений станет всеобщим явлением, мы неизбежно станем свидетелями настоящей драмы крушения состояний как в России, так и вывезенных за рубеж в тщетной (как правило) надежде обрести там стабильность, покой и полную предсказуемость для капиталов.

Немногочисленные пока примеры наследования по-настоящему огромных состояний в России, равно как зарубежных активов российской буржуазии, показывают, что ни одного удачного примера получения «заводов, газет, пароходов» законными наследниками нет. Более-менее спокойно наследуется потребительское имущество – пресловутые советские «квартира, машина, дача» (с чем вполне справлялось и весьма компактное советское наследственное право), но крупнейшие корпорации или даже просто большие предприятия и сложные имущественные комплексы достаются отнюдь не наследникам. Вопрос об их новых владельцах решается скорее политическим путем с выдачей растерянным наследникам какого-нибудь «утешительного приза» в виде «свечного заводика», и это в лучшем случае. Как правило же «безутешной вдове» и «золотой молодежи» приходится из волшебной сказки возвращаться все к тому же советскому набору.

На противоположном конце социальной лестницы – десятки миллионов «рядовых граждан», получивших формально от буржуазной приватизации то, что они в принципе и так имели фактически при Советской власти – собственость на свою же квартиру и «дачную амнистию» своих же садовой делянки и гаража с погребом. В этой среде уже сейчас обозначается не менее актуальная проблема своего рода массового посмертного дефолта – прекращения исполнения десятков миллионов больших и мелких обязательств в связи со смертью донельзя закредитованных должников, к числу которых ныне относится большинство населения страны.

Призванные решать вопросы ответственности по долгам наследодателя две сверхлаконичные статьи Гражданского кодекса РФ – 1174 и 1175, доставшиеся от эпохи необеспеченных денег при дефиците товаров и отсутствии кредитования населения («накопил и купил», а поскольку купить было особо нечего, то продолжил копить), не решают ни проблем кредиторов, ни чаяний наследников, а представляют ребус для непредсказуемой ситуативной разгадки. Что, между прочим, повлекло экономически не обоснованное раздувание личного псевдострахования жизни в пользу банков у аффилированных с ними страховщиков и вещного залогового обеспечения как быстрой альтернативы нерасторопному институту ответственности наследников по долгам наследодателя.

Наконец, хотя и отрицая ответственность наследников по пассивам наследства сверх полученных активов, наше право остается совершенно равнодушным к давным-давно принятому в странах капитала «отстранению» части причитающегося семье наследодателя-должника имущества от требований кредиторов, эффективно позволяющему большей части малообеспеченных слоев населения и среднего класса перескочить без материальных потерь смерть родственника и сохранить основное имущество в семье, оставив кредиторов ни с чем.

Коренная (хотя и не единственная) причина таких явлений, на наш взгляд, в том, что передача крупной государственной собственности – результата векового многопоколенного и зачастую подневольного труда многих в пользу совсем немногих даже спустя почти три десятилетия после массовой приватизации так и не получила ни социальной легитимации, ни внятного и честного отражения в праве. Общественный характер производства и частный характер присвоения, о котором писал еще Карл Маркс, усугубляется в России такой самобытной «находкой», как приватизация прибыли и национализация убытков, при которой богатые неизбежно становятся еще богаче, бедные – еще беднее, а средний класс истончается до узкой прослойки, вместо того чтобы стать ведущей стратой общества. А отсутствие в стране пресловутых социальных лифтов и аварийное состояние социальных лестниц вместе с отмененной с 2021 года уникальной плоской шкалой налогообложения (а по факту буржуазия по упрощенной системе обложения платит вовсе в два с лишним раза меньший налог, чем беднота) увековечивают воспроизводство как богатства, так и бедности. Последняя же с неизбежной институциализацией инструментов посмертного взыскания долгов все чаще будет переходить в нищету, содействуя пауперизации и люмпенизации общества, ибо открытие наследства открывает наконец кредиторам возможность обращать взыскание на «неприкосновенные» при жизни должника активы – прежде всего на самый ценный, а чаще и единственный актив – жилье.