– Зина! – Профессор остановился как вкопанный. – Кто хочет поднять крышку? В саркофаге ничего нет. Там только кости, черепки и больше ничего!
– Там есть! – Зина пыталась говорить осмысленно, но слова путались. – Она там! Она открывает крышку! Она нагрела саркофаг. Он горячий! Он обжег меня!
Зина вскинула руки, и профессор увидел красную полосу, пересекавшую ее ладони. Он остановился пораженный. Красная полоса была материальным свидетельством правдивости слов Зины. Но поверить профессор не мог ни одному ее слову.
Зина рухнула за руль автомобиля. Мотор взревел.
– Зина, останьтесь! Мы во всем разберемся! – успел крикнуть профессор.
Машина сорвалась с места, вывернула на шоссе и увеличила скорость.
Профессор отмахнулся от пыли, поднятой колесами, и вернулся к коллегам. Те растерянно переглядывались, не понимая, как расценивать то, что произошло на их глазах.
– Александр Александрович! – голос Парусникова звучал официально и строго. – Зину явно кто-то напугал. Вероятно, это чья-то злая шутка. Я прошу вас разобраться и найти виновных. Они должны быть уволены из экспедиции. Я понимаю, люди устали. Хочется разрядки. Но не такими же способами.
Венгеров кивнул, но слова профессора проблему не решили. Лица Мирошниченко и Креймана оставались напряженными, а в глазах застыл немой вопрос.
– Коллеги… – начал профессор и замолчал.
– Анатолий Георгиевич, – осторожно произнесла Изабелла. – Может быть, нам стоит проверить?
– Что проверить? – профессор почему-то перешел на шепот.
– Может быть, что-то случилось. – Даниэль кивнул в сторону пещеры, туда, откуда они пришли. – Там, у саркофага.
– У Зины на руках был реальный ожог, – произнес Венгеров, явно принимая сторону Изабеллы и Даниэля. – Никто из наших не стал бы так шутить.
Парусников помедлил мгновение, еще раз обвел глазами коллег и, резко развернувшись, зашагал к пещере. Венгеров, Изабелла и Даниэль бросились за ним.
* * *
Кинжальный свет двух фонарей сошелся на каменном саркофаге. Затем свет одного фонаря отклонился и прошелся по стенам пещеры, осветил пол.
– Вроде бы ничего необычного, – сказал Парусников и обернулся на коллег.
– Ничего, – подтвердил Даниэль Крейман.
– Камень упал. – Свет фонаря Венгерова уперся в камень, лежащий в нескольких метрах от саркофага, и поднялся вверх, к сводам пещеры. – Странно. Мы проверяли свод. Он не требовал укрепления.
Изабелла обошла мужчин и сделала несколько шагов к саркофагу. Профессор Парусников словно сбросил оцепенение, обогнал Изабеллу, и протянул руку, но коснуться черного камня не успел.
– Осторожно! – вскрикнула сердобольная Изабелла. Даниэль Крейман и Венгеров подошли ближе. Профессор Парусников коснулся саркофага кончиками пальцев таким движением, будто проверял температуру утюга. Он облегченно вздохнул, улыбнулся и положил на камень всю ладонь. Висевшее в воздухе напряжение сразу спало. Все заговорили одновременно и сразу.
– Камень холодный, – констатировал Парусников.
– Ну, разумеется, – воскликнула Изабелла. – С чего ему быть горячим.
– Но у Зины на руках были следы ожога. – Венгеров положил руку на саркофаг, словно хотел убедиться в том, что он холодный.
– Она могла обжечься где угодно. – Даниэль Крейман тоже коснулся саркофага и даже попытался сдвинуть с места тяжелую крышку. Но камень не поддался. – И почему ваша буфетчица сказала: «Она пытается выйти»? Крышка будто приварена к саркофагу.
