Он ошеломленно покачал головой.
– Как же так? Вэйвэй, послушай внимательно, почему ты говоришь, я не твой папа? Папа здесь, папа Вэйвэй здесь…
– Нет, голос папы звучит не так…
– Вэйвэй, я правда твой отец! Ты еще помнишь, как ты любила розы в детстве, потому что они были похожи на твое имя, поэтому твой папа часто водил тебя в цветочный магазин по выходным, чтобы купить разноцветных цветов. Были красные, голубые, сиреневые. Я помню, что сиреневые были самыми любимыми у Вэйвэй. На каждый день рождение Вэйвэй папа покупал тебе большой букет сиреневых роз. Ты помнишь?
В гробу было тихо. Спустя некоторое время раздался нерешительный вопрос:
– Ты… правда мой отец?
– Ну, конечно!
Он энергично закивал головой и собирался вытереть слезы с глаз, как вдруг почувствовал холод на тыльной стороне ладони.
Из гроба высунулась маленькая бледная рука. Тонкая, кожа да кости, а пальцы были словно веточки – горстка безжизненных костей.
Она медленно коснулась тыльной стороны его ладони. Прикосновение было холодным, как лед, но тонкие пальцы оказались неожиданно сильными, подобно металлическим щипцам.
– Папа… – тихо позвала она. – Вэйвэй любит папу больше всех на свете.
– Ах, папа тоже очень любит Вэйвэй! – Улыбнулся он со слезами на глазах, крепко сжав в ответ стылую руку, и приложил ее к своей щеке.
* * *
Если напавший не отец Шэнь Вэй, Шэнь Гочжун, тогда кто он? Почему он подражает методам Гочжуна в убийствах? Что означает окровавленные розы, оставленная рядом с жертвами?
Е Сяо был озадачен этими вопросами. Хоть в нем не особо отзывалась теория о восставших мертвецах, теперь даже показания Жосюэ подтвердили, что это не более, чем выдумка Су My. Просто одно из предположений.
В тот день после работы Е Сяо и Су My сидели в ресторане западной кухни за столиком у окна. На улице было пасмурное и серое небо, как и лицо Су My в тот момент. Он, держа приборы в руках, мрачно смотрел на Е Сяо. Если бы он захотел, то запросто налетел на Е Сяо и прирезал его столовым ножом за чавканье.
Иногда непробиваемость и невосприимчивость можно считать талантом. Например, когда, сидя в приличном западном ресторане, он чавкал купленными на улице гамбургерами так, будто находился в безлюдном переулке, и время от времени его лицо сияло блаженством.
– Ну, этот стейк-бургер из нового меню того сетевого магазина. Он очень вкусный… мгм… мгм… намного лучше, чем еда, приготовленная той малявкой дома. Мгм… мгм… я лучше пойду. Но, прежде чем уйду, я поем, иначе меня опять будет мучить несварение…
Су My понятия не имел, о чем говорит его напарник, но он потерял всякий аппетит просто от взгляда на него.
Он отложил приборы и угрюмо сказал:
– С тех пор, как мы стали напарниками, спокойно поесть стало роскошью.
– А? Ты что-то сказал? – Е Сяо поднял голову и широко улыбнулся. В уголке его губ осталась небольшая капля кетчупа. Он высунул язык и слизнул ее, а затем перевел взгляд на тарелку Су My и бесцеремонно спросил: – Ты уже доел? Можешь отдать мне этот толстый кусок сыра, хочу добавить его к себе. – Он указал на недоеденный бургер.
На лицо Су My опустилась тьма.
– Хорошо, – ухмыльнулся он. – Но ты должен обменять его на кусок стейка.
– Обмен? – Е Сяо опустил голову и посмотрел на восхитительный кусок стейка, зажатый между двумя кусочками булки, и тут же покачал головой и закатил глаза. – Не буду меняться. Это нечестно. Забудь, не нужен мне твой сыр.
