Мисс Аггор очень хотелось увидеть картину с изображением незнакомки, но она не осмеливалась просить художника об этом, пока Мелвилл как-то в разговоре не заметил, что покажет ее, но после завершения и при условии, что она никому о ней не скажет.
В течение всего лета натурщица приходила к Джону Мелвиллу три раза в неделю. Настала осень, а картина все еще не была готова.
Как-то утром, когда художник сидел с мисс Аггор за завтраком, она сказала ему:
– Мистер Мелвилл, раньше вы работали более интенсивно, и я часто поражалась тому, как быстро вы пишете ваши вещи. Но теперь вы работаете уже целое лето! И эта женщина продолжает ходить к вам позировать. Неужели картина еще не закончена?
– Нет, – коротко ответил он, – потребуется еще некоторое время.
Художник казался недовольным и, по-видимому, ему не понравилось, что мисс Аггор завела разговор о таинственной натурщице.
Помолчав немного, он сердито проговорил:
– Я бы охотно уничтожил эту картину!
Старушка широко открыла глаза:
– Почему же? Разве вы не удовлетворены вашей работой?
– Работой-то я доволен, но не натурщицей!
– Я заметила, что в последнее время вы стали бледны и задумчивы! Неужели из-за натурщицы? Может быть, вы в нее влюбились?
В ответ Джон Мелвилл лишь махнул рукой.
Позвонили в дверь. Пришел один из богатых нью-йоркских банкиров, не раз бывавший у Мелвилла. Он поднялся с художником в мастерскую и отобрал несколько картин, заплатив за них большую сумму.
Джон Мелвилл уже мог запрашивать высокие цены, поскольку пользовался известностью.
В тот день он работал мало, вечером куда-то ушел, но вскоре вернулся. В последнее время он постоянно был не в духе.
На другое утро Джон Мелвилл проснулся рано. За завтраком мисс Аггор заметила, что он чем-то сильно расстроен.
Около десяти часов раздался звонок. Судя по тому, как художник заторопился вниз, старушка поняла, что пришла таинственная натурщица.
Мисс Аггор поспешила к двери, но они уже поднялись в мастерскую, и хозяйке опять не удалось разглядеть лица незнакомки.
Дверь мастерской закрылась, щелкнул замок. Мисс Аггор, вздохнув, стала убирать со стола.
– Чувствую, что это знакомство не приведет мистера Мелвилла к добру, – бормотала она, – мне кажется, эта женщина принесет ему несчастье! Только бы он поскорее закончил свою картину!
Потом она взяла шитье и села к окну. Но работа не спорилась. Ее мысли были в мастерской. Мисс Аггор понятия не имела, в каком виде позирует художнику незнакомка, есть ли на ней вообще какой-либо костюм. Она опустила руки на колени и вспоминала минувшее лето, в конце которого между ней и Джоном Мелвиллом постепенно возникло отчуждение. Прежних откровенных бесед не стало, и художник уже не обращался к мисс Аггор со своими сокровенными мыслями, что ее очень огорчало. У мисс Аггор не было близких, все родственники или умерли или проживали далеко, поэтому сердечное отношение к ней молодого художника искренне радовало ее. А теперь все изменилось, и она понимала, что виной этому таинственная натурщица.
Когда художник сообщил мисс Аггор, что натурщица так скромна, что не хочет показывать своего лица и называть своего имени, она осталась очень довольна этим объяснением. Но теперь она чувствовала, что здесь что-то не так.
Сидя у окна, хозяйка провела в раздумьях около часа. Иногда, напрягая слух, она пыталась услышать, что происходит наверху.
Ей никогда не приходило в голову подслушивать у двери мастерской, поскольку это было неприлично. Она ни разу не слышала голоса незнакомки. Лишь однажды, когда та пробегала по лестнице, вдруг раздался ее серебристый смех.
