…Добрейшая Александра Степановна, сочувствуя печальной участи молодой женщины, проявила редкое великодушие: приняла чужестранку, а чуть позже и ее новорожденную дочь Наталию, в будущем Наталию Ивановну Гончарову, в свое семейство. Наталия осиротела рано, в шесть лет, и Александра Степановна заменила ей мать, уравняв в правах с родными детьми. Всю свою жизнь Наталия Ивановна вспоминала о приемной матери с чувством дочерней признательности.
Много позже именно Наталии Ивановне Гончаровой, урожденной Загряжской, и достанется по разделу между сестрами Екатериной и Софьей родовая ярополецкая усадьба.
В ней она проживет свои последние годы и будет похоронена в августе 1848 года, – неподалеку от имения, на кладбище Иосифо-Волоцкого монастыря.
В этот монастырь Наталия Ивановна каждый год пешком ходила на богомолье и проводила в молитвах и посте до двух недель. Щедрая прихожанка, она делала в монастырь богатые пожертвования. Набожной Наталии Ивановне и суждено было умереть здесь, в древних стенах, во время одного из паломничеств. Могила ее утрачена в тридцатые годы прошлого века – самые безбожные времена, в разгар борьбы с верой и церковью, когда по старым монастырским надгробиям в одночасье прошелся бульдозерный каток…
Безмолвны надгробные камни, и теперь уж никогда не узнать, где, на каком месте оплакивала свою потерю Наталия Николаевна…
В фамильной гончаровской летописи упоминается об одном необычном, почти мистическом случае – в спальне, куда вошла Наталия Ивановна, вернувшись из Москвы со свадьбы дочери, вдруг со стены сорвалось зеркало и разлетелось на мелкие осколки. «Не пройдет это даром!» – охнула Наталия Ивановна. Того печального предзнаменования она никогда не забывала, особенно уверовала в его силу, когда донеслась до нее горькая весть о гибели на дуэли поэта, ее зятя, которого она успела полюбить и привязаться к нему всей душой. Надев тогда черное траурное одеяние, она уж больше его не снимала…
В рукописном отделе Российской государственной библиотеки хранится альбом Наталии Ивановны, где на страницах ею собственноручно вписаны пушкинские стихи.
Любопытный исторический факт. Перед свадьбой Наталия Ивановна обещала выделить своей Таше в приданое двести ярополецких крестьян. Но потом, видимо, передумала. Благой материнский порыв так и не был исполнен.
…Некогда во дворце висел портрет трех юных сестер Гончаровых: Екатерины, Александры и Натали. Оставался он там и после революции, когда в доме разместилась сельская школа.
В этой школе до войны училась уроженка здешних мест Антонина Павловна Кожемяко, известная во всей округе благодаря созданному ей в Яропольце народному краеведческому музею. И как ни удивительно, но только в ее памяти и живут образы юных барышень, что приезжали сюда, в позапрошлом столетии, погостить к маменьке:
«На всю жизнь запомнила я общий портрет сестер Гончаровых. В овальной рамке, небольшого размера. На одной из сестриц было розовое кружевное платье, на другой – нежно-зеленое, на третьей же – голубое.
Наряды так тонко были выписаны художником – складочки, рюшечки, кружева, – что мне хотелось распахнуть окно: казалось, что от ветра разноцветные шелка вдруг заструятся…»
Свидетельство более чем важное – ведь не сохранилось ни одного девичьего изображения Натали Гончаровой. Известен лишь ее детский портрет, заказанный дедом Афанасием Николаевичем, где безымянный художник запечатлел девочку в возрасте пяти-шести лет. Да еще – акварель кисти Александра Брюллова, где она – уже Наталия Пушкина, юная жена поэта. Временной разрыв в целых тринадцать лет!
