Научи меня говорить - страница 26

Он женат.

Я уже вернулась из Москвы. И снова остыла. К Владу, не к Честеру. Так что восприняла положение Влада, как удобный повод расстаться.

Он написал, что не будет меня больше беспокоить, что так будет лучше и мне, и ему, и что остались на глазах только слезы… Отличился чрезмерной пафосностью, но ему это свойственно.

На следующий день мы практически все время выясняли отношения. Он не понимал, как я смогу вести себя с ним, как друг, будто ничего не было, для него это дико, он не верит в дружбу между мужчиной и женщиной. Долго спорили, не понимали друг друга, но, в конце концов, дошли до следующего – это переходный период, во время которого он должен привыкнуть, что больше не сможет меня поцеловать.

– Скажите, пожалуйста! его лишили того, кого еще можно целовать! – съязвила я.

– Перестань. Зачем ты делаешь больно? Тебе же самой это неприятно. И я устал слышать, что у меня есть жена.

– А что, я не права? Или ты ее не целуешь и вообще к ней не прикасаешься?

– Права. Но неужели ты думаешь, что мне все равно, и я ничего не чувствую? Ты знаешь, что я боюсь однажды назвать ее твоим именем?

Опять долгие споры и выяснение отношений.

Он захотел проводить меня до дома. Я не возражала.

Дошли до парадной. Прощаемся. Почти молча, лишь иногда разбавляя неловкое молчание и усталость от ссоры ничего не значащими пустыми словами. Столько уже было сказано, и нам остались только обрывки дежурных фраз. О работе, погоде и о том, как гармонируют мои бардовые волосы с серой стеной.

Я старалась не встречаться с ним глазами, лишь бегло смотрела, перескакивая то на окна, то на небо, то на асфальт и свои руки, но тут подняла пристальный изучающий взгляд в последней попытке отыскать на его лице правду, понять, что он действительно думает и чувствует. Он молча выдержал и тоже смотрел на меня. А потом я зачем-то сказала, что сложно будет сдерживаться в своей дружбе. И тут он меня поцеловал. Так страстно и сильно, как никогда прежде. Как же, оказывается, я соскучилась по его поцелуям!

Кажется, я еще большая дура, чем думала! Хотя дальше уже некуда…

Здравствуй, радость моя! Как печально мне, что не могу в этот миг быть с тобой рядом, чтобы утешить тебя. Так много нежности и участия в сердце моём, но как же выразить их словами. Разве могут они заменить дружеское прикосновение, зримое присутствие? Но я постараюсь мысленно приголубить тебя, мой ненаглядный, нежный друг!

Я знаю, как сложно идти с открытым сердцем и душой, как мало найдётся тех, кто это поймёт и оценит. Но, поверь, ещё сложней идти впотьмах, без этого внутреннего фонарика, ведь светит он не им, а тебе. Именно тебе он прокладывает путь в царстве земном. Печаль твоя значит лишь то, что в лучах твоих всплыли очертания чужеродные или мнимые на тропе твоей. Это как видение оазиса в пустыне, когда истомившемуся от жажды путнику мерещится влага в предрассветной дымке и он, вдохновлённый надеждой утолить жажду, принимает её за источник прохлады и покоя.

Не кручинься, друг мой сердечный! Не гони надежду, не гони жажду любви из груди своей. Как знать, может следующий момент, за следующим холмом или поворотом судьбы ждёт тебя счастье. Не пропусти его, углубившись в расстройство, не позволяй печали затуманить твой взор. Прими мой нежный воздушный поцелуй, которым я утираю грустинку с лика твоего ясного.