– Почему мы должны доверять им? – я шептал дяде Джону прямо в ухо, косясь на Милу, меня колотило от волнения и страха,
– У нас нет другого выбора, Ник, нам надо уехать на время. Побудь тут, мне нужно кое-что решить, здесь ты в безопасности.
Он вышел из комнаты.
Я сделал шаг назад, нащупал ногой кресло, рухнул в него. Комната привычно поплыла, я, кажется даже, обрадовался приближающейся отключке, и успел словить себя на мысли, что понимаю теперь, что чувствуют люди, когда говорят, что хотят спать.
Старался дышать ровно, тело привычно ощущалось как не свое. Увидел, как Мила встала и наклонилась ко мне низко, положила ладони на мои щеки. Я испугался ее приближения, но оттолкнуть не мог. Видел, что она смотрела на меня взволнованно, гладила по щеке. Я не чувствовал этих прикосновений и хотел лишь выйти из оцепенения, как обычно это случалось. Но оно затягивалось. Я понял, что не очнусь, пока Мила не отдалится от меня, хотел скинуть ее руки с лица, но не мог. Сделал усилие и закрыл глаза, чтобы не видеть ее.
Сколько прошло времени? Похоже это самая длительная отключка. Все еще с закрытыми глазами я, наконец, почувствовал тепло в теле и возможность двигаться. Шумно выдохнул, открыл глаза и, с облегчением встал и выбежал из комнаты, не поднимая на Милу глаз.
На пороге я наткнулся на Шона:
– Эй, друг, пойдем поговорим, – сказал он, сгребая меня в охапку. – Слушай, говорят, нам лучше не созваниваться некоторое время. Вечером вы уезжаете, я никогда не говорил такого, но мне будет не хватать тебя, ведь ты мой лучший друг с детства.
– Шон, ты спас меня, я знал, что только ты поймешь мое сообщение, – сказал я, обнимая его.
– Это все Мила.
– Почему она сделала это?
– Не знаю, все так быстро произошло. Хорошо, что есть шанс тебе помочь.
– Я тоже буду скучать, – сказал я и увидел Ханну, входящую в дом, и собрал все силы в кулак, чтобы выглядеть бодро и оптимистично. Больше никаких соплей! Мы должны благополучно долететь ради ее безопасности. Просто обязаны.
Я смотрел на сборы и хлопоты людей, окружающих меня. Все спешили, упаковывали вещи, звонили куда-то, бегали с деньгами. Мне поручали самые простые задания. Трудно было поверить, что это все из-за меня. Мы бросаем мой родной Гамильтон: дом, школу, работу дяди Джона. Уезжаем на неизвестный срок почти без денег, с беременной Ханой, с минимумом вещей.
Я с обожанием смотрел на Ханну и дядю Джона, на их самообладание и серьезность, с уважением на семью Милы за то, что шли на риск ради нас, на Шона, который знал меня лучше всех и пришел на помощь.
Мила, к моему облегчению, ко мне больше не подходила и не говорила со мной, даже не смотрела в мою сторону. Я надеялся, что не обидел ее, хотя, наверное, стоило подойти и поблагодарить ее, извиниться. Она как раз сидела одна и смотрела что-то в телефоне. Я почти уже собрался с силами это сделать, как к ней подсел Шон и быстро поцеловал в щеку.
Они о чем-то тихо заговорили. Мне почему-то на секунду стало жарко, я отвернулся, но казалось даже спиной видел их. «Скажу потом» разрешил я себе, хотя понимал, что это вряд ли случится.
