– Ваше дело, мистер Гримсби, за четыре месяца подготовить моего сына к вступительным экзаменам. Это дело вы выполняете, как считаете нужным. Слуги и любые удобства этого дома полностью в вашем распоряжении. Вы ездите верхом?
– Да, сэр.
– Вам будет предоставлена лошадь. Советую в своих поездках брать с собой грума, поскольку окрестности здесь весьма коварны. Требуется вам еще что-нибудь?
– Нет, сэр.
Он поднял глаза. Взгляд весьма суровый.
– В таком случае можете идти, мистер Гримсби. Немного позже я поднимусь наверх и посмотрю, как вы работаете.
Эмили выпрямила спину. Она была вполне готова учитывать несчастья герцога – такое любого сделает жестким и резким. Кроме того, она от него зависит. «Помните, – говорила мисс Динглеби, муштруя на прошлой неделе трех сестер на чердаке у Олимпии, – не забывайте, вы больше не принцессы. Вы – простые люди и наняты, чтобы выполнять свою работу к вящему удовлетворению своих нанимателей. Вы будете зависеть от их требований, их откровенного мнения и будете должны им подчиняться». Эмили повторяла эти слова вчера ночью и сегодня утром, прилаживая бакенбарды с помощью специального клея, купленного мисс Динглеби.
«Ты должна ему подчиняться».
Но она не обязана получать от этого удовольствие.
– Есть один вопрос, сэр, – скованно произнесла Эмили.
– Да?
– Помимо моих обязанностей – могу я иметь какое-то время для себя самого?
Эшленд потрогал ручку.
– Думаю, да.
– Могу я, к примеру, иногда сходить в деревню?
– Как пожелаете. Сожалею, что особых развлечений тут нет. – Голос Эшленда зазвучал чуть вкрадчиво и язвительно.
В ушах Эмили застучала кровь.
– Что до развлечений, мне, кроме книг, ничего особенного не требуется, сэр. Но у меня есть кое-какие свои дела, время от времени требующие моего внимания. – Она встала и уставилась на седую макушку Эшленда. – Если позволите, я приступлю к работе прямо сейчас.
– Превосходно, мистер Гримсби. Доброго вам утра. – Эшленд снова обратил свое внимание на гроссбух.
Скрип пера по бумаге дал ей понять, что она может идти.
Фредерик Расселл, лорд Сильверстоун, неспешно вошел в классную комнату в половине десятого, одетый для верховой прогулки.
– Ого, – сказал он, бросая алый сюртук на ближайший стул. – Да вы ранняя пташка, Гримсби.
Эмили сняла очки, протерла их и снова надела. Вытащила из кармана часы и наклонила их к окну.
– Сейчас половина десятого, ваша милость. Ваши уроки начинаются в девять. Сожалею, что вы их пропустили.
Глаза Фредди под очками чуть не выскочили из орбит. Волосы его сбились набок, их явно не расчесывали, а костлявые тощие плечи торчали под белой рубашкой, как колышки для палатки.
– Прошу прощения?
Эмили сунула часы на место.
– Вы поели, сэр? Настоятельно рекомендую вам завтракать по утрам до того, как мы начнем. На пустой желудок невозможно сосредоточиться как следует.
– Слушайте, Гримсби…
– Так как, сэр? Вы поели?
– Ну да, но…
– В таком случае сядьте и ознакомьтесь с расписанием своих занятий. Насколько я понимаю, вы пьете кофе. Я попросил миссис Нидл принести сюда поднос в одиннадцать. И вот еще что, лорд Сильверстоун.
Фредди плюхнулся в кресло.
– Да, Гримсби?
– Мистер Гримсби. Пожалуйста, наденьте сюртук и поправьте галстук.
– Черт возьми, Гримсби…
– Черт возьми, мистер Гримсби.
– Да к чертям все, мистер Гримсби, – заявил Фредди, но потянулся за сюртуком.
К тому времени как Люси, жеманничая, ровно в одиннадцать принесла на серебряном подносе кофе, Эмили успела убедиться в том, что уже подозревала раньше. Лорд Сильверстоун был умен, даже блестяще умен, легко схватывал мысли и соединял их друг с другом. Кроме того, он был недисциплинирован, с лихорадочной одержимостью изучал то, что его интересовало, и старался избегать того, что было ему скучно. Ночами он читал, иногда до самого утра, но не делал никаких пометок. Если книга оказывалась сложной и трудной для понимания, он просто переходил к следующей.
