Альфред Свит был стройным, высоким мужчиной примерно шестидесяти лет. Он обладал правильными и красивыми чертами лица, соединяющими в себе признаки благородства и принадлежности к старинным аристократическим кругам: высокий лоб, выразительные глаза, длинный узкий нос, утончённые ровные губы и добрая лучистая улыбка. Джеймсу показалось, что Свит напоминает ему какого-то голливудского актёра прошлого века, — возможно, Кларка Гейбла или Кэри Гранта. На нём были надеты летние белые брюки и рубашка с короткими рукавами того же цвета, а на ногах — кожаные туфли. Образ этого человека очень гармонировал с виллой, раскинувшейся за его спиной.
Джеймс подметил, что Альфред принадлежит к типу людей, которые, безусловно, выделяются из толпы подобных. Он источал обаяние и располагал к себе. Пожалуй, в этом и заключалась та особенность, которая была присуща отнюдь не всем людям его положения. Не ощущалось в нём той стены высокопарности и недоступности, которой обычно окружают себя представители высоких кругов общества.
— И благодарю за приглашение, оказанное нам с Фрэнком. Буду надеяться на успешное и продолжительное сотрудничество, — добавил Джеймс.
Продюсер по-свойски похлопал музыканта по плечу, как будто он был его старым закадычным другом, и повёл гостей в сторону морского берега.
— Я нисколько не сомневаюсь, проект, о котором я Вам расскажу, станет не просто успешным, а грандиозным, величайшим и принесёт нам очень большую прибыль! — бодро и уверенно восклицал Альфред. — Композитор, написавший такой шедевр, как «Плач океана», просто не способен плохо делать свою работу! Я слышал, Вы сейчас живете в Швейцарии? — перевёл он разговор. — Должно быть, необыкновенно красивое место?
— Да, — подтвердил Джеймс. — Пару лет назад я приобрёл дом у Женевского озера, и с тех пор, как только мне требуется вдохновение, я собираю вещи, покидаю родной Манхэттен и мчусь в Монтрё. Что-то не просто красивое, а заряжающее обитает в тех краях. Словно они были созданы богами для того, чтобы творческие натуры приезжали туда с целью встретиться лицом к лицу со своей музой. У меня отлично получается там работать.
Пока музыкант говорил, они втроём шли вдоль соснового леса по направлению к большому дому, расположенному в десяти метрах от моря. Солёный влажный воздух, смешанный с хвойными запахами деревьев, витал вокруг, пропитывая изысканными благовониями всё живое.
— А я, знаете ли, отдыхаю душой здесь, на острове, — сказал продюсер. — В прошлом веке мой дед приобрёл здешние земли вместе с этим девственным лесом за гроши, а мой отец построил этот особняк. Сейчас эта земля стоит баснословные деньги. Вот, однако, как всё меняется. В той стороне, — он указал рукой налево, — находится гостиница «Форментор» и залив, омывающий эти берега, тоже называется Форментор. Это северная часть острова.
Затем гости в сопровождении хозяина обогнули дом слева и прошли мимо огромных кактусов с длинными продолговатыми и мясистыми листьями. По форме растения напоминали мексиканскую агаву. Они, как верные стражи, вооружённые острыми иглами, выстроились у террасы, отделяющей дом от моря, по которому проплывали фешенебельные яхты.
— Это веселятся мои друзья, немецкие бизнесмены. — Продюсер указал на летающие над яхтами вертолёты. — Может, кто-нибудь из них заглянет к нам на ужин, уж очень они хотели познакомиться с Вами, когда узнали, что Вы собираетесь приехать.
