Усилием воли я заставила себя вернуться к ощущениям найденыша. Вернее, к связи между нами, какой ее ощущала именно она.
Ничего не связывало лишь тех людей или живых созданий, которые никогда не встречали друг друга. В любом другом случае возникали узы, а уж слабыми они были или сильными, кратковременными или долговечными – другой вопрос. Кому, как не ментальным магам, знать: каждый человек буквально опутан паутиной, сотканной из уз самого разного толка.
В душе малышки я разглядела целый клубок из эмоций, которых не осознавала даже она сама. И те, что я уже уловила, и многое другое. Не просто наивная, простодушная вера ребенка в правильность того, что говорит или делает взрослый. Что-то более глубинное.
Она и впрямь вверила мне свою жизнь и свою судьбу. Потому что чувствовала, будто нас связывают особые узы. Я попыталась понять их. Не защитница, нет, что-то иное…
Наполовину образами и мыслями, наполовину чувствами и ощущениями малышка передала мне: “Другая мама”.
Я так изумилась и растерялась, что отпрянула, высвобождаясь из ее объятий.
“Почему ты так думаешь?!”
Выдохнула, унимая невесть откуда взявшуюся панику, захлестнувшую удушающей волной. Что толку ментально вскрикивать, требуя ответа от ребенка? Я ведь маг. Я должна разобраться сама.
– Что случилось? – встревожился Леон.
Представляю, какая буря эмоций сейчас отражалась на моем лице.
– Она почему-то считает меня другой мамой.
– Неожиданно, – растерянно хмыкнул Леон.
Я попыталась мягко уверить малышку, что она ошибается. Я не первая ее мама и не вторая, и вообще такой не может быть. Точнее, может, когда вступают в дело особые обстоятельства, но касаются они людей, а не драконов. Тут я поняла, что и сама запуталась, и запутала ее.
Я внушила малышке образ яйца – ее саму до рождения, образ красивой морды драконицы и золотисто-зеленых глаз. Воплощение тепла и уюта, родственных черт и родственной же крови… И вот тут-то в ее ответных импульсах и нащупала ответ.
Покачала головой, задумчиво глядя на малышку. А потом – на Леона, который с напряженным вниманием ждал моих слов.
– Для дракоши мама – нечто совсем иное. Точнее, она вкладывает в это понятие совершенно иной, даже неправильный смысл. Для нее слово “мама” тождественно понятию “первая защитница”. Она не понимает слов “родила” или “выносила”, “семья” или “родительница”, как бы я ни пыталась их объяснить.
– Почему? – Леон с сочувствием смотрел на малышку.
– Боюсь, она слишком мало прожила рядом со своей настоящей мамой. Вероятно, потом ее передали другой защитнице.
– И ее она тоже считала “мамой”?
Я послала мягкий импульс найденышу.
– Нет, та была просто защитницей… – Я задумчиво покусала губы. – Не понимаю, почему она выделила именно меня… Неужели она так доверяет мне потому, что я – человек?
Малышка бесхитростно смотрела на меня, но вместе с этим плескалась в моих эмоциях, находясь на пересечении наших сознаний – пыталась, вероятно, понять, о чем мы с Леоном так долго говорим. Любопытная малышка…
Я почувствовала странную грусть, причины которой не знала. От попытки разобраться в себе меня отвлек Леон.
– Но я же нашел ее первым! Я не посягаю на звание “другой мамы”, – хмыкнул он. – Но не отказался бы от особого отношения со стороны маленькой симпатичной дракоши.
В его голосе промелькнула обида. Я невольно рассмеялась.
– Судя по всему, все драконы Эсхантиса владеют ментальной магией. Благодаря этому я смогла общаться с белой драконицей. Дракоша же переплела наши с ней сознания… и прочитала твои мысли – об Ордалоне, чужом для нее мире, и магах, которые будут ее изучать. Разумеется, она поняла, что ты человек…
