Но снаружи слышится музыка. Вероятно, молодые гости уже, как и планировалось, собрались на лужайке и вовсю кружатся в весёлых танцах.
– Сколько я тебя помню, щенок, ты горел желанием отомстить за свою мать, – заговаривает Вистан. Его голос, кажется, с лёгкостью разрезал бы сына на кусочки, если бы звуки могли воздействовать на человека таким образом. – Или тебе нужно напомнить, что именно её отец сделал с Натали? В каком состоянии было её тело в тот день. Напомнить?
Гаю не нужно напоминать, ведь он собственными глазами видел её тело в тот день. Уже начавший гнить, сгоревший и неузнаваемый кусок плоти, когда-то являвшийся красивой женщиной. Любящей матерью. Эта картина до сих пор всплывает в его кошмарах по ночам.
– Что же случилось? – Отец вглядывается в черты лица собственного сына, словно именно на нём написан ответ. – Как же ты мог предать собственную мать? Разве она недостаточно тебя любила?
– В том, что ты приказал мне сделать, не было справедливости, за которой ты так гнался. – И хотя внутри всё болезненно сжимается от горечи, Гай пытается говорить сурово. Наручники на его запястьях издают лязг.
– Да? Это почему же?
– Каталина не виновата в том, что сделал её отец. Ты должен оставить её в покое.
Вистан разражается хохотом. Вполне ожидаемо от безжалостного убийцы, движимого одним лишь желанием – уничтожить как можно больше людей.
– Да. Девчонка ничего не сделала своими руками. – Он кивает, будто согласен со всем, что сказал сын. – Но всё-таки лучше считай её предметом, неодушевлённой вещью, которая должна быть принесена в жертву во имя чести. А честь свята для всей нашей семьи, ты прекрасно это знаешь.
– Можно поступить иначе, – выдаёт Гай, на этот раз в голосе звучит злость.
Вистан решает, что сын намекает на убийство самого Кормака О’Райли. Может, он даже прав, когда так думает.
– Нет, – тем не менее качает головой Вистан, – другого выхода нет. Убийство её папаши не будет считаться законченным делом. Он должен страдать, равно как страдали мы в своё время. – Наклонившись к лицу Гая, он тычет его в грудь, произнося: – Я – глава «Могильных карт». Я не оставляю людей, перешедших мне дорогу, невредимыми: будь то физический вред или моральный.
Гай поднимает глаза. В них ясно горит гнев вперемешку со скользким чувством страха. Голос кажется скрипучим, когда он осмеливается произнести:
– Так или иначе, Каталина в безопасности. И я не позволю ни тебе, ни твоим людям навредить ей. Даже если мне придётся умереть.
– Неужели? – усмехается Вистан. Он смеётся над попытками сына дерзить, забавляется беспомощностью, а всё потому, что прекрасно знает, насколько сильно Гай боится его. – Возомнил себя Ромео, а она стала твоей Джульеттой? Но я уже нанял человека, который любезно подаст ей кинжал. По крайней мере, он приведёт и бросит девчонку прямо к моим ногам. А там уже дело завершу я.
«Нанял человека», – сам себе повторяет Гай, хмуря брови. Возможно, отец дал задание одному из обладателей серебряной карты, ведь они – самые приближенные к нему солдаты, которые контролируют деятельность «Могильных карт» в Штатах. Наверное, Серебряный Арнольд Кавендиш, контролирующий весь Вашингтон до самой области Каскадных гор, займётся поисками Каталины. Но подобные мысли быстро выветриваются из головы. «Отец не станет пускать своих важных верных псов на такое пустяковое задание, у них других дел полно», – возражает собственным предположениям парень.
