Тупо уставившись в пространство, я едва выстоял, скрепя зубами от обиды и злости: зачем же так унизительно, перед строем, как мальчишку, при всех ребятах позорить! Не педагогично! Вызвал бы к себе по-тихому, выслушал, выяснил причину, разобрался бы, а там, глядишь, и ходатайствовал бы перед начальником тыла отряда (зампотылу) о замене старых кроватей. Но нет, поступил по-солдафонски, как «зубило» – скрежеща по нервам, снимая с них стружку! Отчитал всласть и в завершение отчитки приказал мне отнести доски на кухню для использования в качестве дров (можешь себе представить мою физиономию после всего этого и согбенную фигуру пограничника с охапкой дров?!). Оправдываться было бессмысленно – распалится ещё больше, не остановишь. Эх, жаль, не поняли друзья-товарищи, что не для себя только одного старался, сдрейфили перед «зубилой», не выступили в мою защиту единым фронтом!..
В конце дня, перед отбоем, в личное время каждый имел право заниматься своими делами. Кто-то, демонстрируя салагам железные мускулы, подтягивался на турнике, держась за него перекрёстным хватом – любимым тренировочным хватом Го>́йко Ми>́тича, культуриста и популярного в те времена киноактёра сербского происхождения, переехавшего в ГДР и много снимавшегося в кинокартинах о борьбе североамериканских индейцев за свои права, знаменитого «Вождя краснокожих». Кто-то надрывно и с хрипотцой, подражая Высоцкому, орал под гитару: «Спасите наши души! Мы бредим от удушья!..» Кто-то, заткнув чем-нибудь уши, перечитывал в уголке любимые книги. Иные подшивали свежие подворотнички, дописывали письма домой или просто – смешили, дурачились, подкалывали, разыгрывали друг друга.
Что тут поделаешь! Ведь мы, в сущности, были совсем ещё юными. В условиях неожиданно свалившейся на нас суровой, беспощадной, холодной реальности бытия и необходимости ускоренного взросления ребячество, как спасательный круг, выручало нас, нам не хотелось взрослеть, расставаться с детством, в котором было тепло и благостно. К такому рваному ритму жизни в режиме постоянного напряжения и тревоги трудно сразу привыкнуть. Реальность порой представлялась абсурдной, вывернутой наизнанку гиперболой, которую невозможно осмыслить. А каково ребятам там, на заставах?! Почему человечество никак не поделит землю, ресурсы и сферы влияния? Зачем отгораживается границами, создаёт армии и вооружает их всё новыми орудиями убийства? Эти и другие подобные взрослые вопросы уже начинали возникать в наших юных головах в свободное от службы время. Свободное – это условно. Команда «В ружьё!» звучала в любое время.
Впрочем, вернёмся к службе. Службу свою мы знали твёрдо, за что имели кое-какие простенькие знаки отличия и благодарности в приказах, сопровождаемые благодарственными письмами командования в адрес родителей. Особо отличившиеся в охране государственной границы – преимущественно те, кто служил на заставах – возвращались домой с честно заслуженными медалями.
Всякое бывало – и весёлое, и грустное, многое уже стёрлось в матрице памяти.
Стёрлось, да не всё…
В тот злополучный день, когда ЭТО случилось, проснулся задолго до команды старшины «Застава, подъём!». До демобилизации нашему призыву оставалось совсем немного – всего каких-то полгода. К тому времени я уже был в звании старшего сержанта, разок съездил в служебную командировку в один из сибирских городов за призывниками, как когда-то приезжали за нами, и служил во второй заставе манёвренной группы в должности заместителя командира взвода СПГ-9
