– Бежим!! – кто-то орал, сквозь дым.
Поздно. Сверху уже опускался статуарный купол, и площадь быстро окружали королевские гвардейцы, в полном штурмовом…
Шеренга выглядела изрядно помятой. Изорванная одежда, кровоподтеки, сочащиеся сукровицей царапины, вздувшиеся волдыри ожогов, все в саже. У кого-то руки на перевязи. Сам Лан не отставал от остальных: платье в черных пропалинах, открытые участки в красно-бурых разводах, с наспех прилепленным квадратами пластыря. Волосы темные от сажи, клочьями во все стороны, колье и гребень остались на поле боя. Глаза у всех в пол, но как-то… не совсем виновато.
Торран Лоухан молча ходил вдоль шеренги, хмуро поглядывая на отличившихся. Туда, потом обратно. Их только что привезли из городской кутузки.
Тишина.
– Кто первый ударил магией? – наконец спросил, останавливаясь, и оглядывая всех по очереди.
– Не мы, – ответил Ихвар. – Точно.
– Следователи разберутся, – мрачно пообещал ему отец, сверля глазами. – Бой в центре столицы, это же надо, – покачал головой, глядя на бойцов. – Такого метрополия не видела хреновы десятки лет, – заложил руки за спину, и принялся снова ходить туда-обратно.
Тишина. Только глухие шаги патриарха. Лан вместе со всем смотрел под ноги.
– Что скажешь, Гвен? – главный лорд оглянулся за спину на своего друга.
– Они защищали честь девушки, – пожал плечами дядя Дарр, не поднимаясь с кресла. – Своего прайда. Дело чести.
– Знаю, – недовольно буркнул глава и опять отправился вдоль строя. – Только вряд ли король захочет это слушать.
Снова тишина. Скрип половиц. Минута, вторая…
– Ладно, – наконец остановился Лоухан и обратил свой взор на побитое воинство. – Я не буду наказывать. Но, – снова строго прошелся по шеренгам. – До турнира ни шагу в город! Как мышки! Всем понятно?
Шеренги ответили обрадованным согласным гулом и бойко зашелестели к выходу, приглушенно гомоня…
Город жил собственной жизнью, сменяя декорации. Дневной Старбог блистал древностью и традициями, вечерний – роскошью и наукой. Один за другим вспыхивали уличные светильники, загорались вывески ночных трактиров, яркими прожекторами светились охранные башни, покрывая обывателей расслабленностью и спокойствием.
Лан смотрел в окно, аккуратно пригубляя вино. Осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям. Тетя Роза сама принесла – красное, старое, с сумасшедшей терпкостью по-настоящему выдержанного старинного букета. После чертового храма все глядели на него, жалостливо хлопая глазами. А ему от такого хотелось выть еще больше.
Его еще потряхивало, после кошмарного дня. В памяти то и дело всплывал муссов огромный, напряженный, прямо перед лицом… Он жмурился и тряс головой, изгоняя жуткое видение.
Унизили. Втоптали в грязь.
Впрочем, не больше, чем само платье, и нынешний пол. А пол… Для девчонок «это» не унижение. А насилие. Вот такие… противоположные полюса этого мира.
Город распространялся все дальше, вспыхивая огнями. В ночном небе, закрывая звезды, все ярче проявлялась гордость столицы – огромный огнедышащий крылатый дракон. Сотворили маги воздуха небесное чудо, любопытные из дальних мест приезжали глядеть.
«Парад айн» – одна из лучших аристократических гостиниц города. Айны – мифические крылатые существа, приносящие удачу. Клан занял чуть ли не весь этаж. По коридору сновали слуги с подносами, служанки тащили мешки с мусором. Откуда-то чуть слышно доносился спор Олава с Ихваром: бу-бу-бу, о чем-то своем. Как вдруг различил свое имя, и сразу насторожился. Потом не вытерпел, прошлепал босиком к двери, и приоткрыл створку. Закрыл глаза и постарался сосредоточиться, отбросив все лишние звуки. Ведь получилось, когда был в беспамятстве? Олав говорит тихо, ничего не слышно. А вот Ихвара можно различить. «…и че? – непонимающий глас предводителя клановой молодежи. – Тысяча бесов, Олав! Да у девчонок нет своего мнения, понятно? Мозг по-другому устроен! Их завоевывают, ясно? Стихи, подарки, цветы! Забота! Внимание! Раз за разом! И все, сердечко тает… Проконсультируйся у мелюзги Вонка, он уже набил руку».
