– Я бы тебя трахнул! – выдал глубокую мысль Допп. – Может, это… – с издевкой огляделся по сторонам, – по старой дружбе, а?
Круглая площадь, три разбегающиеся улицы, мальчишка у кирпичной стены дома. Лотки, навесы, зонтики, продавцы, покупатели, кто с неудовольствием, а кто с явным интересом посматривают на шумную ватагу. Лан белее смерти, ноги мелко дрожат. Холодный пот струйками стекает по спине, между лопаток. Я с ними дружил?
– Ты как был дебилом, так и остался, Допп, – постарался отбрить холодно, но голос предательски дрогнул, выдавая страх.
– Оно еще смеет говорить? – вдруг удивился Мусс, оценивающе разглядывая бывшего мальчишку. – Оно открыло рот? – оглянулся на дружков: – ну-ка, закройте нас.
Компания уплотнилась, отрезая от площади и любопытных зрителей. Главарь шпаны шагнул к нему, вдруг схватил за волосы и с силой рванул вниз, пригибая к земле – мальчишка грохнулся на колени, больно ударившись о камень.
– Вот, где теперь твое место, – констатировал отморозок и выпрямился, расстегивая ширинку. – На коленях, перед мужчиной.
Если можно побелеть еще больше, то лицо побелело. Затылок ломило, в висках стучали отбойные молотки. И снова, как и много дней назад, мир подернулся дымкой страшной пьесы. Перестал быть реальным. Тело резко ослабело, колени тряслись, сквозь ипрон ощущая каждый камешек на мостовой. Перед лицом, как кошмарная бредовая картинка, качнулся толстый, вонючий ялд, со взбухшими венами и густой порослью…
– Готова? – спросили сверху, и жестко загребли в лапу волосы, – ну-ка, открой ротик…
Ветер обдал лицо – что-то смело ублюдка в сторону. Перед глазами мелькнули чьи-то ботинки, с хрустом шмякнувшись о мостовую. Мальчишка отшатнулся назад, к стене, промаргиваясь и возвращая зрение…
Олав с Ихваром в паре работали еще лучше, чем в спарринге – вполоборота, один прикрывает другого. Сильные удары – кто-то уже перекувыркнулся через голову, кто-то плашмя шлепнулся в пыль, кто-то носом ткнулся в стену. Общий ступор длился долгих несколько секунд, но свора уже начала приходить в себя, вытягиваясь и захватывая в кольцо.
Поздно. По улице уже летели остальные ребята, с разбегу врезаясь в волчью стаю и сбивая с ног все, что успевали выхватить глаза. На площади началось бешенная свара. С грохотом перевернулся лоток с фруктами – брухвы покатились в пыль. Разлетелся в щепки деревянный стол с сувенирами, захрустели под ногами какие-то коробки. Где-то панически заголосил женский голос. Лопнул деревянный штырь, сорвался навес, яркой заплаткой опускаясь на мостовую…
– Веда, уводи Лань! – долетел голос Ихвара.
Лана сзади обхватили под мышки и резвым движением подняли на ноги.
– Лишь бы магией не начали… – озабоченно бормотала сестра, вдоль стены вытаскивая мальчишку, из общей свары.
Поздно. Остро запахло озоном, и где-то в центре уже сверкнуло, разметая в стороны пыль. И сразу все сорвалось, будто спустили спусковой крючок – завыло, засверкало, лицо обдало изморозью, уши заложило ватой… Бухнуло, громко зазвенев и рассыпаясь – в домах от перепада давления вылетели стекла. Вырвало с петель двери, жалобно заскрипел, сгибаясь пополам, железный фонарный столб, в центре площади уже свечками полыхали зонтики и лотки. Лицо обдавало волнами жара, под ногами хрустели сосульки… Мимо просвистел шквал, выбивая из дома кирпичи, и сеча открытые руки мелким крошевом. Где-то истошно визжали от боли. Ноги споткнулись о вывороченную мостовую, и чуть не ткнулся носом в обвалившуюся опору балкона…
