* * *
Вечер того же дня. Зимний дворец. Рабочий кабинет Императора.
– Что-то ты не слишком ко мне торопился, – недовольно встретил государь князя Обдорина.
– Дела, царь - батюшка, дела, – сияя улыбкой, ответил князь, энергично проходя к столу, – Сработал наш планчик, ещё как сработал. Троих уже в работу взяли и ещё материала интересного прилично накопали.
– То-то я смотрю, светишься весь. Ладно, основное мне уже доложили, ты свои впечатления расскажи. Что там с Сумбатовым вышло?
– Убил его Бережков. В блин размазал. А мне при всех документы убойные передал, те, которые при пересылке из Архангельска пропали. Как есть там воровство доказано.
– Хм, полагаешь, добрался он до архивов покойного Куракина? Не хочешь намекнуть ему, что поделиться бы надо?
– Пошлёт он меня, государь, ещё и грехи помянет.
– Что за грехи?
– Так передал он раз мне документы по Камышину, по дому публичному с малолетками. Мы на те деньги хлеб скупили, если помнишь, а преступников отпустили. И не объяснишь же ему, что так нужно было к пользе государства. Молодой он ещё, ни за что не поймёт. Оттого и эти бумаги он мне при всех передал. Чтобы значит шансов у меня не было дело замять.
– Может мне попробовать с ним объясниться?
– Ой, нет. Пусть уж я один этот крест нести буду. Должен же он хоть кому-то верить.
– Ладно. Подумаем. Что там ещё интересного происходило?
– Антон Рюмин фразу весёлую выдал, она крылатой стала и уже вовсю, как первейшая шутка разошлась. Сам сегодня слышал, как граф Тихомиров Елисееву выдал: – "А то можешь живым и здоровым на каторгу пойти". Хорошая шутка, почище иного грозного Указа мозги прочищает. Ну и последнюю новость я прямо перед выездом узнал. Князь Юрьевский снял свою кандидатуру с выборов и выехал в Крым для поправки здоровья. Видать сильно занедужил. Он и с княжеского Совета уехал, не досидев.
– Погоди-ка, так кто у нас тогда Главой у архимагов будет?
– Вот и я про то же, – тяжело вздохнул Обдорин, – Ох, и намучаемся мы с ним.
Глава 54
Первый раз в жизни я лечу на самолёте. Он у нас двухместный, и мне пришлось отстаивать право первым полететь на месте стрелка - радиста. Не то, что бы кто-то претендовал, и мне пришлось спорить, нет, Джуна не разрешала.
Да, как-то так получилось, что вернувшись в наш столичный особняк, я ушёл к себе переодеваться, а нашли меня уже на полу, в крайне неважном состоянии. Каким-то чудом я умудрился в один из кратких моментов проблеска сознания запретить вызов местных лекарей и потребовал привезти Джуну.
– Нервное истощение, – поставила она диагноз, который я уже уверенно услышал, так как после того, как она поводила надо мной руками, я стал чувствовать себя почти что нормально, и просто лежал с закрытыми глазами, соображая, чем мне нужно сегодня заняться в первую очередь. Дел, как всегда, прорва, не знаешь, за что хвататься в первую очередь.
– У него? Нервное? – услышал я голос Дашки, и чуть приоткрыл глаза, стараясь, чтобы этого не было заметно, – Да он толстокожий, как бегемот.
– Может и не бегемот, но да, – подтвердила Алёна.
– Эх, княгинюшки. Это у вас всё на лицах написано, а гнев или радость вы сразу наружу выплёскиваете. А "толстокожие" мужики всё в себе держат, чтобы теми же переживаниями вас лишний раз не потревожить и себя не унизить. У него много переживаний последнее время было? – поинтересовалась Джуна у Дарьи.
