- Товий, мне не до шуток от слова совсем!
- А я не шучу. Кто тебе сказал?
- Товий…
- Слушай сюда. Рыцарь, млин, в тигровой шкуре! Максимум, что с ней сделали, ударили по голове и припугнули хорошо.
Пытаюсь переварить эту мысль. То есть… ничего такого необратимого и чудовищного не случилось?
- Выдыхай, бобер, выдыхай!
- Товий, - реально завожусь с одной стороны, с другой, не знаю, как скрыть радость дикую!
- Сань, ты ноги ее видел? У нее колготки только на коленках рваные – это она падала, в других местах все цело, это раз. Уверен, и трусики в порядке, если только ты там не наследил! – ухмыляется, старый перечник! Зараза такая… - Потом, она рядом с тобой сидела совершенно спокойно. И нес ты ее из машины, как я понимаю, на руках, так?
Киваю, не соображая, что к чему.
- Сань, девушки после изнасилования ведут себя несколько иначе. Нет, они, конечно, по-разному себя ведут, но…
- Товий, ты серьезно сейчас? Ты понимаешь, что это значит?
- Конечно, понимаю! Говорю же – выдыхай! Главное, чтобы травмы головы не было серьезной. По лицу ее приложили знатно. Какого хрена она вообще на улице оказалась? Ты в курсе?
В курсе.
Знаю я, что ее муж выгнал. Знаю. И от этого еще сильнее хочется этого утырка подвесить за яйца.
Выпиваем с Товием, он приглашает еще одного нашего хорошего приятеля, Николая, хирурга - тот как раз на дежурстве, и мы можем обсудить вопросы касающиеся оборудования, пока Товий будет осматривать мою Василису.
Мою…
Чужую…
Дико хочется пойти вместе с ним.
Накрывает меня.
Понимаю, что предохранители рвет и все установки мои сейчас по пизде пойдут, но…
Николай что-то вещает, рассказывает увлеченно, а я пытаюсь глубоко дышать, чтобы сердце чуть успокоилось, не гремело как бешеное.
Еще глоток арманьяка.
Огонь по венам.
Держись мужик!
Держусь не долго.
Водитель звонит, Сергей. Я его отправил в магазин за шмотками для Васи.
Платьице, что не ней - на выброс, а больше ничего и нет. Сапожки только.
Приходится мне сегодня не только клинику на ноги поднимать, но и приятеля, у которого супруга сеть бутиков держит, один как раз тут, недалеко. Ну, они еще и не ложились спать, по ходу, полуночники, так что… Объяснил им, что мне нужно, размеры сказал – надеюсь, что верные, Сереге ценные указания дал, куда ехать, что брать.
Хорошо, что тут все рядышком. Он уже возвращается.
И Товий тоже возвращается в кабинет, рассказывает, что у Василисы, легкий сотряс все-таки есть…
- Но учти, я ей сказал, что нет, и что все в порядке. Ей это знание сейчас ни к чему. Потом признаемся. Но этот «сотряс» меня не так сильно волнует сейчас. У куколки твоей давление совсем низкое, и надо бы как-то узнать, часто ли с ней такое бывает, а еще, Сань, голодная она.
Что?
Голодная, блядь!
Это кабздец какой-то…
Я просто радуюсь тихо тому, что муженек ее сейчас свою проститутку вшивую трахает на другом конце столицы! Иначе я бы его нашел, и ужин поганый, который Васька ему явно готовила, засунул бы прямо туда, откуда он у него обычно выходит.
Слов нет. Трясет меня. Злюсь дико, до одури.
На себя злюсь…
Сам ведь виноват...
Спускаюсь к смотровой - мне надо помочь Василисе дойти до палаты. Какой там дойти - на руках отнесу! Товий сказал, что у нее анализ возьмут и можно наверх, отдыхать.
Ужин для нее он уже распорядился подогреть и принести.
Я хотел из ресторана заказать, он поржал, мол, ей сейчас только ресторана не хватает.
- Сань, ты сам клинику курируешь, знаешь, что у нас тут элита отирается, и питание на высшем уровне. У меня в кабинете в холодильнике есть все, что нужно, по три порции первого, второго, и салаты. Все диетическое, но вкусное, не хуже ресторанного! Не твой Джеронимо, конечно, но… Сейчас ей нужна именно такая еда.
