Где Ваня? Он в безопасности? С ним всё в порядке?
Вокруг люди – мужчины, женщины. Стоны, кряхтение. Неподалёку кто-то плачет. Паникую… Что же случилось?
Помню, как бежала к укрытию, и больше ничего.
В больницу попала ракета?
Что с Ваней?
Кручу головой, превозмогая боль. Мне бы врача. Столько вопросов… Как его позвать? Никаких кнопок вызова персонала в коридоре не предусмотрено. Неоднократно вдали мелькает медицинская форма. Но нет сил закричать или помахать. Я даже не уверена, что не разучилась разговаривать.
Коридор не узнаю! Какое это отделение? Совсем не похоже на нашу больницу… Почему я тут?
Подушка мокрая от слёз. Беспомощность – это ужасно.
- Обед!
Слышу знакомое дребезжание тележки. Санитарку не вижу, но по звукам могу предположить, что она приближается.
Аппетита нет, да и как узнать, можно ли мне есть? Живот огнём горит… А я ни сесть, ни тарелку с ложкой в руки взять самостоятельно не смогу.
Вокруг слышится оживление, голоса, стук посуды. Наконец тележка останавливается возле меня.
- Красавица, обедать будем? – пышная санитарка улыбается, снимая крышку с кастрюли.
- А мне можно?
- Сейчас посмотрим. Так-с… – в руках у санитарки тут же оказывается файлик с какой-то бумагой. – Можно! И даже нужно.
- Что-то не хочется… – оказывается, я всё-таки могу говорить.
- Так, чтобы я этого не слышала! Где силы брать будешь для выздоровления?
Рядом со мной возникает девчушка-подросток, похожая на ангела. Нос в веснушках, из-под косынки выбиваются светлые кудри. Девочка берёт в руки тарелку и ждёт, когда санитарка наполнит её супом.
- Ангел, ты кто? – не могу удержаться.
- Я – Даша, волонтёр, – произносит важно. – Я вас покормлю.
Послушно открываю рот и старательно двигаю челюстями. Меня уже больше двадцати лет никто не кормил с ложки… Как маленькую…
Замечаю, что некоторых других пациентов тоже кормят дети. Из глаз непроизвольно катятся слёзы.
- Сколько лет тебе, Даша?
- Тринадцать. Почти, через две недели будет. Выздоравливайте, – гладит гипс на моей руке. – Я пойду, нужно других кормить, тут многие сами кушать не могут.
- Спасибо! – едва успеваю бросить ей вслед.
Эх, нужно было попросить позвать кого-то из медперсонала… Или хотя бы спросить, что это за больница. Не догадалась…
Чтобы не сойти с ума от паники и неизвестности, кручу головой и вслушиваюсь в разговоры. Наконец возле меня появляется усталый пожилой врач. Мешки под глазами и землистый цвет лица говорят о длительном отсутствии отдыха.
- Ну что, коллега, в общем-то неплохо, – изрекает, разглядывая швы.
Пытаюсь приподняться, чтобы посмотреть, что у меня с животом, но он меня останавливает.
- Лежи. Насмотришься ещё, – говорит строго.
- А что? Что у меня там?
Страшно… До ужаса боюсь услышать что-то плохое.
- Осколок… Дожился. Никогда не думал, что на старости лет не детей из женщин доставать буду, а осколки. Конечно, не до того было, но я постарался тебе красивые швы сделать и снаружи, и внутри. Даст Бог, ещё выносить и родить сможешь, если побережёшься.
Слова доктора пропускаю мимо ушей. Я обдумаю их позже. Сейчас гораздо важнее узнать, где я и что с Ваней.
- А что это за больница? Ведь не вторая, я правильно понимаю?
- Правильно понимаешь, нет больше второй. Авиабомба.
В услышанное не хочется верить. Переспрашиваю.
- Погодите, что значит нет второй? А как же врачи, пациенты, люди, которые были в убежище внизу? Что с ними? У меня там сын!
