( Не) чужой ребёнок - страница 19



Где Ваня? Он в безопасности? С ним всё в порядке?

Вокруг люди – мужчины, женщины. Стоны, кряхтение. Неподалёку кто-то плачет. Паникую… Что же случилось?

Помню, как бежала к укрытию, и больше ничего.

В больницу попала ракета?

Что с Ваней?

Кручу головой, превозмогая боль. Мне бы врача. Столько вопросов… Как его позвать? Никаких кнопок вызова персонала в коридоре не предусмотрено. Неоднократно вдали мелькает медицинская форма. Но нет сил закричать или помахать. Я даже не уверена, что не разучилась разговаривать.

Коридор не узнаю! Какое это отделение? Совсем не похоже на нашу больницу… Почему я тут?

Подушка мокрая от слёз. Беспомощность – это ужасно.

- Обед!

Слышу знакомое дребезжание тележки. Санитарку не вижу, но по звукам могу предположить, что она приближается.

Аппетита нет, да и как узнать, можно ли мне есть? Живот огнём горит… А я ни сесть, ни тарелку с ложкой в руки взять самостоятельно не смогу.

Вокруг слышится оживление, голоса, стук посуды. Наконец тележка останавливается возле меня.

- Красавица, обедать будем? – пышная санитарка улыбается, снимая крышку с кастрюли.

- А мне можно?

- Сейчас посмотрим. Так-с… – в руках у санитарки тут же оказывается файлик с какой-то бумагой. – Можно! И даже нужно.

- Что-то не хочется… – оказывается, я всё-таки могу говорить.

- Так, чтобы я этого не слышала! Где силы брать будешь для выздоровления?

Рядом со мной возникает девчушка-подросток, похожая на ангела. Нос в веснушках, из-под косынки выбиваются светлые кудри. Девочка берёт в руки тарелку и ждёт, когда санитарка наполнит её супом.

- Ангел, ты кто? – не могу удержаться.

- Я – Даша, волонтёр, – произносит важно. – Я вас покормлю.

Послушно открываю рот и старательно двигаю челюстями. Меня уже больше двадцати лет никто не кормил с ложки… Как маленькую…

Замечаю, что некоторых других пациентов тоже кормят дети. Из глаз непроизвольно катятся слёзы.

- Сколько лет тебе, Даша?

- Тринадцать. Почти, через две недели будет. Выздоравливайте, – гладит гипс на моей руке. – Я пойду, нужно других кормить, тут многие сами кушать не могут.

- Спасибо! – едва успеваю бросить ей вслед.

Эх, нужно было попросить позвать кого-то из медперсонала… Или хотя бы спросить, что это за больница. Не догадалась…

Чтобы не сойти с ума от паники и неизвестности, кручу головой и вслушиваюсь в разговоры. Наконец возле меня появляется усталый пожилой врач. Мешки под глазами и землистый цвет лица говорят о длительном отсутствии отдыха.

- Ну что, коллега, в общем-то неплохо, – изрекает, разглядывая швы.

Пытаюсь приподняться, чтобы посмотреть, что у меня с животом, но он меня останавливает.

- Лежи. Насмотришься ещё, – говорит строго.

- А что? Что у меня там?

Страшно… До ужаса боюсь услышать что-то плохое.

- Осколок… Дожился. Никогда не думал, что на старости лет не детей из женщин доставать буду, а осколки. Конечно, не до того было, но я постарался тебе красивые швы сделать и снаружи, и внутри. Даст Бог, ещё выносить и родить сможешь, если побережёшься.

Слова доктора пропускаю мимо ушей. Я обдумаю их позже. Сейчас гораздо важнее узнать, где я и что с Ваней.

- А что это за больница? Ведь не вторая, я правильно понимаю?

- Правильно понимаешь, нет больше второй. Авиабомба.

В услышанное не хочется верить. Переспрашиваю.

- Погодите, что значит нет второй? А как же врачи, пациенты, люди, которые были в убежище внизу? Что с ними? У меня там сын!