- Катюня, ну-ка выпей. Ты чего это удумала сознание терять!
Делаю несколько глотков, хотя зубы выбивают дробь о стекло. Муть в голове отступает и я пытаюсь улыбнуться Ладе.
- Все в порядке… Я нормально, просто день сегодня такой ужасный, - и вдруг вспоминаю: - Меня же начальник сегодня уволил!
Со стоном утыкаюсь лицом в ладони и так замираю.
Лада ахает:
- Катюня! Как уволил, если ты только вчера работать начала?!
Отрывает мои ладони от лица и требует:
- Так, давай по порядку!
Я рассказываю, как облила Родиона Юрьевича кофе, испортив рубашку. Про мерзкого мужчину, угрожавшего мне в коридоре, решаю умолчать - не буду еще и этим подругу нагружать. Уверена, дальше угроз он не пойдет.
Уныло говорю:
- Завтра надо Мишку пораньше в садик отвести, чтобы до работы успеть в химчистку зайти. Может быть удастся рубашку спасти.
Лада трясет головой:
- Подожди, если начальник тебя уволил, то зачем тебе нести его шмотку в чистку? Пусть эта, как ее… Эльвира этим занимается.
- Не знаю. Но он вынес рубашку в приемную, кинул мне и велел привести в порядок. Иначе отнимет ее стоимость от моей зарплаты.
Перед глазами встает мощная мужская фигура в полутьме приемной. Обнаженная по пояс. Широкие плечи, крупные пластины мышц и подтянутый живот с тонкой дорожкой черных волосков, убегающей вниз, за пояс брюк...
Покраснев, опускаю взгляд на покрытую скатертью столешницу, чтобы Лада не догадалась о чем я думаю. Я в тот раз честно старалась не смотреть на полуголого шефа. Сразу отвела взгляд, но все равно успела увидеть какой он... потрясающий.
Мысленно ругаю себя за нескромность. Наверное, это потому, что кроме Мишкиного отца у меня никого не было. Получается, пять лет уже.
Мне и не надо. Уж я то знаю, что от мужчин можно ждать только боль и предательство. Одной мне хорошо, тем более, у меня есть мой сын, главный мужчина в моей жизни. И никакие широкие плечи мне не интересны!
- Так может он сгоряча брякнул про увольнение, а, Катюнь? Ты его горяченьким кофе, он тебя горяченькими словами про увольнение? И вы в расчете..., - Лада задумчиво морщит нос.
Я дергаю плечом:
- А может и не сгоряча, а собирается из моего пособия при увольнении вычесть стоимость рубашки.
Лада замолкает. Смотрит на меня, еще сильнее морщит нос и лоб – думает. Потом уверенно произносит:
- Так, подруга, без паники! Думаю, завтра тебе нужно спокойно идти на свое рабочее место и делать вид, что все в порядке. Авось твой босс поспит ночку и забудет, что уволил тебя.
- Думаешь?
- Уверена! Рубашку шефскую давай мне. Я знаю одно волшебное место, там девочки отчистят все, что угодно. Даже совесть зажравшегося олигарха! В обед заберу ее обратно и принесу тебе на работу. Проживет твой Родион Юрьевич без нее полдня. Уверена, у него этих рубашек, как спичек в коробке.
Я бегу в прихожую за сумкой. Достаю пакет с испорченной рубашкой и отдаю Ладе. Какой уже раз благодарю судьбу, за то, что подарила мне такую замечательную подругу!
- У-у, а рубашечка-то не простая, — присвистывает Лада, развернув пакет. – «Стефано Риччи». Плюс-минус сто тысяч.
- Сколько?! – ахаю я и хватаюсь за голову. – Сто тысяч рублей?!
- Ага! Сто тысяч деревянненьких. Мы с Ланкой недавно в ЦУМ забурились и прошлись там по отделам мужской одежды. Она своему новому молчелу подарок на день Святого Валентина искала.
- И как, нашли подарок?
- Да куда там! Купить мы, конечно, ничего не купили, но на ценники налюбовались. Еще на продавщиц, глядящих на нас, словно мы два жука-навозника забравшихся в их личный храм роскоши и красоты.
