Любовь… Это то, что я всегда считала величайшей наградой. Например, я бесконечно дорожила своими чувствами к Агнес, как и её – ко мне. Дорожила дружбой с Карин – такой добродушной и веселой девушкой.
Вдруг вспомнился Яр. Как он сильно меня прижимал и… тихонечко выдохнула. Щеки покраснели. Почему я вообще о нём вспоминаю?
Вышла быстро, надела чистую одежду, а из старой вытащила чешуйку. Бросила взгляд на коричневую краской для волос. Постоянно приходилось подкрашивать корни – волосы росли очень быстро, обнажая натуральный, слишком яркий цвет. Застирав одежду, я оставила её в тазу на некоторое время – на ткани, к сожалению, остались следы травы.
– Джесси, ты как? – позвала меня тетушка. – Идешь?
– Иду, – откликнулась я.
Еще раз вздохнув и вспомнив зачем-то Яра, вновь разозлилась на себя и вышла из комнаты. Тетушка Агнес уже ждала меня рядом с саквояжем, в котором были бинты, вата, заживляющие мази. Она с самого детства обрабатывала все мои ссадины, обучала грамоте, а еще приносила много книг из дворцовой библиотеки, в которым меня, к счастью, не ограничивали. Книги я поглощала с завидным рвением, не только учебные, но и приключенческие – ведь только они могли мне рассказать, какой мир меня ждет там, за пределами Фаргоса.
Я села напротив Агнес. Тетушка обработала ссадины на лице. Без комментария не оставила:
– Джесси, – сказала она, приподняв одной рукой мой подбородок, – посмотри на себя… Опять мне приходится тебя лечить.
– Еще немного – и ты сможешь сдать экзамен в академии врачевателей, – отшутилась я.
– Себя нужно беречь, – закончила свою мысль Агнес, не обратив внимания на мои слова.
– Пустяки, – отмахнулась я и шутливо произнесла: – Все равно мне уготована участь старой девы… меня ведь не существует. Я – призрак этого замка. Бу-у-у.
Я всегда скрывала настоящие эмоции за маской шутливости. Так было легче пережить душевные раны.
– Не говори так… просто у них не было выбора. Это милосердие…
– Они могли сослать меня в дальнее поместье, где-нибудь на окраине, где я сама бы не знала о своей участи, – резонно высказалась я. – Но нет, они оставили меня рядом, чтобы я каждый день наблюдала за жизнью, которой лишена. Разве это милосердно?
– Джесси, – монахиня обвела овал моего лица пальцами. – Не копи в своем сердце злобу. На все есть причины.
– Их причина в том, что они боялись, что без их присмотра обо мне кто-то узнает… выкрадет, начнет шантажировать. Они помешаны на контроле. К тому же… здесь меня можно убить быстро, спрятать тело в семейном склепе – и всё, будто меня действительно никогда не существовало.
– Ужасные вещи ты говоришь, ужасные, – вздрогнула тетушка и нахмурилась.
– Ужасные, – согласилась я и улыбнулась, чмокнув тетушку в щеку. – Но знать, как на самом деле обстоят дела, это лучше, чем смотреть на мир сквозь розовую пелену. А злобу я в себе не коплю – просто знаю, к чему быть готовой.
Вздохнув, Агнес закончила с обработкой и, вернув на место лекарские принадлежности, налила в тарелку суп, пододвинула свежий ароматный хлеб и нарезанные овощи. Я поудобнее устроилась на стуле и с удовольствием отправила первую ложку в рот. Воспитательница смотрела на меня с улыбкой, подпирая подбородок кулаком.
– Совсем взрослая стала… Такую красоту прятать – настоящее преступление.
– И ты даже знаешь – чьё, – хмыкнула я и откусила пёрышко зеленого лука, прикрыв глаза.
