– Слушаю.
– Мам, – прошептала, вытирая сорвавшуюся слезу. – Ты скоро вернешься?
– Что? Мирослава, говори нормально, я не слышу.
– Когда ты придешь домой? – спросила громче я.
– Не знаю. Сегодня иду на открытие салона красоты. Что случилось? – нетерпеливо спросила она.
– Я просто… пришла, а тебя нет. И папы тоже, – поджала ноги, свернувшись на постели. – Тебе обязательно там быть?
– Мирослава, – протянула, тяжко вздохнув. – Что за детский сад? Ты же не ребенок, в конце концов. Мне уже почти сделали укладку, к тому же Марина меня пригласила.
– Понятно, – не дождавшись ответа, сбросила звонок.
Влажная подушка раздражала кожу щеки, а слезы обиды застилали глаза. Буквы на экране расплывались, но я все же смогла выбрать нужный номер, снова нажав на кнопку вызова.
– Да? – отозвался отец. Было очень шумно и много голосов на фоне, сливающихся в единый гул.
– Пап, ты где?
– Занят, – сухо ответил он.
– А скоро приедешь?
– Ты же знаешь, что я не люблю, когда вы с матерью мне названиваете без дела. Можно не отвлекать меня без надобности? – холод, которым он окатил меня, убил напрочь все желание его увидеть.
– Прости, – прошептала и отключила телефон, не уверенная, что он меня услышал.
Прикрыв глаза, перевернулась на другой бок. Прямо напротив глаз оказалось зеркало, в отражение которого я уставилась немигающим взглядом. Вот она я. Одинокая, брошенная и никому в этой жизни не нужная. Капризный ребенок, мешающийся под ногами, – вот кем я была для собственных родителей. Пора бы это уже признать.
Горько усмехнулась. А я думала, у меня есть семья. Она и была. Пока дедушка был жив. Он – моя настоящая семья. Больше ее у меня нет. И друзей тоже. Никого. Я лишилась всего в один миг. Мой мир рухнул. Моя жизнь раскололась на до и после. Мое сердце разбилось, а на фоне догорают несбывшиеся мечты.
Села, не отрывая ненавидящий взгляд от своего отражения. Рука сама потянулась к прикроватной лампе. Оглушающий звон, и на зеркальном полотне под мой крик расползлась паутина трещин.
Я прошла до письменного стола, не обращая внимание на осколки, которыми был усеян пол. Я бы и не заметила, что несколько кусочков стекла вонзились в кожу стоп, если бы не капли крови, что я оставляла по пути.
Выдвинув ящик, нащупала ножницы, достав которые, отправилась в ванную. Остановилась напротив зеркала, смотря исподлобья в свои же глаза. «Я, блядь, нормальный мужик!». « У меня не встает на косички и бантики!». «Как ребенка совратить.». «Все та же Мелкая…».
Решительно схватилась за косу и безжалостно резанула, усердно орудуя ножницами. Неровные, где-то короче, где-то длиннее пряди рассыпались по плечам. В руке осталась висеть коса, которую я раньше носила с гордостью. Теперь же ненавижу.
Стремительно вернулась в комнату и прошла к шкафу, заработав еще несколько порезов. На пол полетели платья, юбки, блузки. Все то, что я любила. Все то, что я считала красивым. То, что должны носить приличные девочки.
Никаких мини-юбок, топиков и коротких платьев, обтягивающих тело как перчатка. «Не смей сравнивать себя с развязными женщинами. На них не женятся». А с такими, как я, даже не спят.
Схватив эту кучу, сбежала по лестнице, передвигаясь на ощупь. Злые слезы застыли в глазах, затуманив взор.
Улица встретила меня порывом холодного ветра, что смахнул соленую влагу. Свалила одежду на газон, прямо рядом с хризантемами, лелеемыми мамой. Туда же полетела и отрезанная коса.
