– Ясно, – ответила максимально равнодушно. Вопросов не задавала, сцен не устраивала. У нас же фиктивный брак: с умопомрачительным сексом, но без глубинных чувств. Вероятно, эмоции для сердца и души он добирал на стороне. Да и судя по резкой характеристике моей свекрови, эта Каролина не цветочек. Явно мой муж предпочитал самодостаточных стерв. Я не такая, да и никогда не хотела быть такой. Мне завтра двадцать шесть, вся жизнь впереди: Адель точно не последний мой мужчина. Мы просто две случайности в жизни друг друга, которые умудрились неплохо прожить целых пять лет.
– Приехали, – зарулил к нашей подъездной дорожке. Вся семья Черкесовых жила в Серебряном бору, но максимально удаленно. Ну, насколько это в принципе возможно.
– Наши не спят, – кивнула на окна детской. Карима стало совсем непросто уложить на ночь. – Пойду, – схватилась за ручку двери. Как-то неловко отпускать мужа к любовнице. Это если официально. А так даже не знаю, у кого из нас более главенствующее положение. Я жена, а она в его сердце.
– Майя, – Адель накрыл мою руку, удерживая, – поцелуй за меня сына, – и потянулся к моим губам. Это не был долгий поцелуй, но собственнический и властный. Иногда я Аделя совсем не понимала.
На улице было прохладно: вроде бы апрель пришел, а ночью воздух по-зимнему ледяной, даже почки с трудом пробивались на редких плодовых деревьях возле дома. Зато маленькие голубые ели и лиственницы радовали.
Мне нравился наш дом: уютный и нежный; летом как глоток свежего воздуха, а зимой как теплое пушистое одеяло в снеговой шапке. Построен в стиле прованского шале: в золотом багрянце осени прекрасен, новогодняя сказка изумительна, простор, зелень, сладкий запах цветов с розовых клумб, а в июне у нас цвела черешня, потом крупные абрикосы… Это место стало по-настоящему родным.
Дом строился Аделем. Без меня. Мы переехали в него через два месяца после свадьбы. Шале было полностью облагорожено и отдекорировано. Только с детской и моей спальней пришлось повозиться: видимо, Адель не планировал так быстро становиться отцом, ну и спать с женой раздельно.
Я в дом привнесла только какие-то мелочи: в столовой у нас общие снимки с сыном и родней, напольные вазы с роскошными сухоцветами и золотыми колосьями, шторы и приятные мелочи из поездок. Обычно мы путешествовали втроем: я, Карим и Зара – море, горы, воздух. Адель всегда присоединялся, но ненадолго, пара-тройка дней. Слишком занят.
Я не хотела думать, насколько часто он брал в командировки свою женщину. Как часто ездил с ней отдыхать. Ночи, когда приходил поздно, всегда были с ней? Я могла только предполагать.
Я попросила и одновременно выдвинула всего лишь одно условие мужу, когда наш брак был официально консумирован: не приходить ко мне ночью после этой женщины. Это слишком унизительно, а я и так достаточно унижена. Конечно же, я считала, что ночи врозь – признак их близости. Первое время я даже считала: между мной и этой Каролиной образовался даже некий паритет. Адель как истинный мусульманин старался не обижать обеих своих «жен».
Я вошла в дом, в гардеробной на первом этаже скинула верхнюю одежду и, вымыв руки, поднялась в детскую.
– А кто это у нас не спит?
– Мама плисла! – Карим тут же вскочил, даже планшет с мультиками бросил. Адель, когда видел, что иногда я (и Зара тоже) укладывала сына на ночной сон с гаджетами, высказывал недовольство. Он никогда не кричал и не истерил, но умел несколькими точными фразами донести мысль: твердую как сталь и острую как нож.
