Никаких гаджетов, солнце
Я тоже была против телефонов и айпадов в раннем возрасте, но иногда у Карима настолько капризное настроение, что иначе никак. Я не волшебница и тоже уставала, а Адель ни разу еще не укладывал сына в одиночку. Если он был дома около девяти, то сидел в детской и смотрел на нас: если Карим под сказку легко засыпал, то довольно кивал и улыбался одобрительно, а если истерил… Адель уходил из детской и ждал меня на разговор. Он считал, что либо с Каримом что-то не так, либо я где-то и чего-то ему не додавала.
О, Аллах, и этот мужчина собирался забрать сына на воспитание! Кто, интересно, заботиться о нашем ребенке будет? Каролина? А оно ей надо? Или няня? Тогда смысл?!
Нет, Адель не плохой отец: он обеспечивал нас материально сверх всякой меры, ни в чем не отказывал. Карима любил и баловал, играл с ним, если время было, плавать учил – тоже когда время было, гулял на воздухе… да, тоже если не занят работой. Конечно, меня злила эта «занятость» и минимальное внимание семье. Ладно я, но сын!
Естественно, ревнивая женщина во мне предполагала, что его время принадлежит той женщине. Но за пять лет мой муж очень поднялся по лестнице богатых и успешных – такого не бывает с ленивыми и порочными сластолюбцами. Работал Адель действительно много.
– Маленький, – поцеловала сына в щечку, – давай почитаю тебе, м?
– Не хоцю, – протянул недовольно. Карим вполне хорошо говорил уже, но с шипящими и буквой «р» пока трудности.
– Давай тогда расскажу интересную историю.
Сын задумался, но через несколько секунд кивнул и позволил Заре забрать планшет.
Я на ходу придумывала сказку, устроившись в ногах сына и разминая маленькие ступни. Ему было и щекотно, и приятно.
Карим уснул, и я осторожно соскользнула с кровати. Свет погасила, но звездный ночник оставила. Было очень тяжело приучить Карима спать в детской и не бегать ко мне в спальню от каждого шороха. Спит мой мальчик очень беспокойно. Ночник стал частичным решением.
Адель, естественно, был недоволен: пацан и девчачьи страхи! Но когда Карим пару раз прибегал, заставая в пикантных моментах со своим отцом – тот смирился. Понял, что его голая задница более травмирующая вещь, чем ночной свет.
– Где Адель Каримович? – спросила Зара, когда я вышла из детской. Она ждала меня на этаже.
Я бросила на нее долгий красноречивый взгляд. Зара погладила меня по руке. Моя любимая тетя, почти мама жалела и переживала за меня. Она уважала хозяина этого дома, но испытывала материнскую обиду за меня. В каком-то смысле Адель честнее любого другого изменника: он сразу обозначил правила – никаких глубинных чувств ко мне, любовь у него с НЕЙ.
– Все хорошо, – отмахнулась я. Жалеть меня не требовалось. Я давно пережила все страсти по мужу: влюбленность, ревность, обида, злость. Когда он чувственно ворвался в мою спальню, взял мое тело, приучил к ласкам… Конечно, я поплыла. Я была околдована, очарована, загипнотизирована. Я хотела любви. Его любви! Мне казалось, раз он захотел меня, то и выбрал меня. Тогда я еще не знала, что у мужчин интим и чувства не всегда ходят рядом.
Адель жестко и грубо оборвал мои нежные попытки подарить ему любовь и открыть сердце. Только секс. Только страсть. Только желания плоти. Никаких лишних эмоций.
Я поняла и приняла. Больше никогда не открывала свое сердце и не показывала чувств, пока они не выдохлись, как открытая бутылка вина. Вроде состав тот же, а букет не тот и во рту кислит.
