Произнося все это, незнакомец вытащил из заднего кармана тысячную купюру и всучил ее застывшей от изумления Антонине. А после, все так же рыча что-то в телефон, этот наглец бодрым шагом направился к своему автомобилю. Вот тогда-то она и пришла в себя. Пришла и рассвирепела.
— Эй! Уважаемый! — поддавшись порыву, Тоня крикнула ему вслед.
Ноль реакции. Он даже шага не замедлил. И это взбесило ее окончательно.
С трудом понимая, что творит, она громко свистнула, требуя его внимания.
Столь пронзительно, что у самой заложило уши. Теперь мужчина остановился.
Медленно, будто не веря в реальность происходящего, он все же обернулся.
И уставился на нее таким ошеломленным взглядом, что Тоне стало не по себе.
Однако, упрямо вскинув подбородок и собрав в кулак жалкие крупицы своей храбрости, она демонстративно смяла в кулаке его деньги:
— Вы кое-что забыли! — произнесла на удивление твердым голосом.
Затем, желая поставить точку в этой до жути странной истории, она подошла вплотную к обнаглевшему незнакомцу и впихнула образовавшийся бумажный комок в нагрудный карман его рубашки. А после с чувством выполненного долга развернулась на каблуках и зашагала обратно.
К банкомату. И все эти мгновения, буквально вибрируя от напряжения, Тоня остро чувствовала на себе его ледяной, опаляющий арктическим холодом взгляд. Взгляд, от которого по ее коже внезапно начали расползаться мурашки, а сердце надрывно забарабанило в груди. Лишь машинально вставив в банкомат свою карту, Тоня услышала голос матери, доносившийся из динамика мобильного телефона. И та ругала ее на чем свет стоит:
— Антонина! Это… это что еще такое? Ты же девушка! Что за «эй» по отношению к прохожим? Что за жуткий свист? Я так тебя воспитывала?
Будучи не в состоянии противостоять ей в данный момент, Тоня просто отключилась. А потом… потом от досады саданула банкомат носком обуви.
Потому что не смогла обналичить нужную сумму. В банкомате попросту закончились деньги. Этот гад снял… почти все!
6. Глава 5
Сказать, что Егор охренел от выходки этой светловолосой девицы – не отразить и мизерную долю действительности. Она освистала его! Освистала, черт подери! Как… щенка подзаборного. Как плешивого бездомного пса!
По отношению к нему прежде никто и никогда не позволял себе подобной дерзости. От вопиющей людской наглости Стрельцов мгновенно озверел. Впрочем, нет. Озверел он немного раньше. Когда услышал «задушевную» беседу этой особы с кем-то по телефону. Мало того, что в столь юные годы она придерживалась такой паскудной жизненной позиции, так еще, ни капли не стесняясь, несла весь этот мозгоразжижающий «шлак» в массы!
Знатно же его бомбануло от ее высокопарных высказываний.
Аж передернуло всего и в жар кинуло. Да, он намеренно повел себя с ней грубо и по-хамски. И ни капли не раскаивался в содеянном даже сейчас.
Потому что подобных ей… жадных до чужих денег алчных сучек… нужно учить. Наказывать как следует. И почаще спускать их с небес на землю.
«Богатый мужик – отличная дойная корова! — нескончаемым набатом в ушах звенел ее тонкий… на удивление приятный голосок. — А уж если еще и в постели ему угодить хорошенько, вообще веревки из него можно…»
Вить. Если бы он не прервал ее своим появлением, она сказала бы «вить».
Гнев вспыхнул в сознании с новой силой. Это пламя охватило его и, безжалостно уничтожая его терпение и выдержку, буквально пожирало изнутри. Негодуя всеми фибрами души, он сверлил ее хмурым взглядом.
