Пульс прощупывается, но слабый.
Прислушалась к дыханию. Тоже не ахти! На ладан дышит, болезный. Пора мерки снимать… Неужели таким хлипким оказался? Даже не верилось. С виду ладный, широкоплечий, мускулистый.
Видимо, я так нахваливала молодца, что тот забыл, как дышать. Причём совсем.
Ой, только не умирай!
Подскочила и заметалась, не зная, что делать. Ведь я не целитель! И даже не медсестра!
«Погоди-ка, – замерла у кровати. – Как-то я помогала Анечке тренировать на манекене искусственное дыхание. Авось помню?»
Так, надо сесть на пациента. Забралась на кровать и поставила ладони на грудь мужчины. Неудобно, что он в одежде, манекен голый был, с крестиком на груди, куда жать надо. Быстро расстегнула рубашку, но крестика не обнаружила. Вместо него на цепочке висел крупный кулон в виде золотой ракушки.
Отодвинула в сторону, чтобы не мешал, и резко надавила на грудину, как учила Аня. Потом наклонилась и, приоткрыв рот пострадавшему, вдохнула воздух. Выпрямилась и снова надавила на грудину. Что-то ещё запамятовала, но никак не могла вспомнить, поэтому делала, что могла.
– Ариэль. – Краб приподнял полотенце и увидел, как я наклоняюсь к Эттриану. Да как заорал: – Прекрати целовать человека, глупая! Сначала свадьба, потом поцелуй. Ясно?!
Я ощутила дуновение и обрадовалась – дышит! Продолжила с удвоенным рвением, а краб замахал клешнями:
– Стой! Остановись! А то мальки появятся! Что я морскому царю скажу?
Пациент зашевелился и застонал, а я поставила руки по обе стороны его тела и счастливо улыбнулась: «Ура! Теперь живой!»
– Ура! – вдруг проснулся артефакт, на сей раз правильно транслируя мои мысли. – Теперь…
Мужчина распахнул глаза и замер при виде меня.
…Ты мой! – закончил артефакт.
Ну вот. А так всё хорошо начиналось!
Эттриан отчего-то задёргался, и блестящий кулон скользнул к покрасневшему месту, где я нажимала. И в этот момент по моему лбу скатилась капелька честно заработанного в борьбе за чужую жизнь пота, упала на украшение, и вдруг что-то полыхнуло. Да так, что на миг я ослепла.
А когда проморгалась, решила, что у меня галлюцинации.
Эттриан улыбался.
– Любимая! – счастливо выдохнул он.
Кто любимая? Я?! Ой, не плетите мне косички!
А тем временем в котлийском посольстве…
– Давайте поднимем бокалы за скорое бракосочетание принцессы Лейи и вашего племянника эра Зелота Правски! – громогласно возвестил Льински и поднял бокал, в который поместилось содержимое бутылки. – Счастья молодым!
– Не спешите, эр, – осадил его советник вазрианского короля и расплылся в улыбке. – Это плохая примета. Давайте лучше выпьем за скорое бракосочетание моей извечной занозы в заднице, мерзкого бастарда Эттриана. Как замечательно вы придумали распылить перед его приходом любовное зелье. Надеюсь, этот поганец поцелуется с какой-нибудь старухой и будет маяться с ней всю жизнь!
Посол молча осушил бокал и, крякнув, отставил его, вытерев рот рукавом. А потом спросил:
– За что вы так ненавидите этого человека? Бесправный бастард не сможет помешать вашим планам.
Советник аж затрясся от гнева и грохнул бокалом о стол, расплескав содержимое.
– Он раздражает одним своим видом!
– Хм, – хитро покосился на него эр. – И это вовсе не из-за того, что он помешал всем вашим планам избавиться от наследника?
– Вы не боитесь распылять зелья? – резко сменил тему советник. – Разве на вас они не действуют?
Тот расплылся в слащавой улыбке:
