Продвигаясь чуть дальше, визитер или гость упирался в дверь спальни, где обрели приют Люда и тетя Галя. Их спальня состояла из двухспальной кровати и небольшого диванчика, который в любой момент могла бы занять я. Но я приняла решение ночевать в гостиной, так как гостиная имела одно необходимое для меня преимущество, телевизор. И хотя из него доносились речи на непонятном мне языке, я, по привычке, могла уснуть только при шуме и звуках, низвергающихся с «голубого» экрана. В спальне Люды и тети Гали имелся балкон и отдельный выход в сад, что служило предметом «черной» зависти со стороны основной части нашего общества. Санузел и ванная располагались рядом, и ими мог воспользоваться любой, кто в это время находился на первом этаже. Все комнаты были увешаны картинами, и повсюду расставлено множество разнообразных светильников и торшеров. Шкафы же в спальнях своей масштабностью вселяли веру в то, что в момент нападения бандитов и грабителей, в них (в шкафах), вне всякого сомнения, можно было бы укрыться и затеряться в пожитках, не опасаясь, что тебя обнаружат.
В гостиной наличествовал камин, что меня особенно обрадовало (всю жизнь я мечтаю иметь дома камин, но, увы, так и не соорудила). Кладка камина была из светлого кирпича, а сам он размещался в противоположном входу углу комнаты, поэтому сразу бросался в глаза, стоило только войти в гостиную. В холодную погоду наблюдать, как всполохи пламени «пожирают» поленья дров, и наслаждаться этим зрелищем, завернувшись в уютный, шерстяной плед, можно было и с дивана, который удачно и удобно водворили в центр зала. Диван, кстати, тоже отличался от всех, ранее мною встречаемых. Будучи солидным по размеру, он легко мог вместить, если его разложить, человек шесть. Но такая честь была оказана лишь мне, и я собиралась четырнадцать спокойных, наполненных радужными сновидениями, ночей провести в его «объятьях» в одиночестве.
– Вы же взрослые, должны понимать, что нельзя так со старшими, – никак не могла успокоиться тетя Галя.
Люда и Марина, которая вслед за Людой прошла на кухню, набив рты, молчали, погруженные в процесс поедания колбасы и хлеба.
– Ну, и как теперь ей в глаза-то смотреть? – после этих слов тетя Галя вздохнула, а я не удержалась и поднялась с дивана, чтобы присоединиться к подругам.
От запаха колбасы, который уже проник и в зал, закружилась голова, и заурчал желудок. Я прошла к девчонкам и села на один из стульев рядом с Людой.
– Будешь? – протянула она мне уже готовый бутерброд. – Такая колбаса вкусная. Чувствуется, что домашняя, настоящая.
– Вина налить? – спросила Марина, держа в руках откупоренную бутылку с красным вином. – Тоже вкусное. Местного производства, наверное.
– Ты что? Забыла? – перебила ее Люда. – Стефан Иванович сказал, что это вино их национальная гордость. «Вранац». Его изготовляют из местных сортов очень сладкого винограда.
– Ну, тогда тем более наливай, – протянула я Марине бокал для вина. – Иначе Бог черногорского виноделия обидится, что я его не попробовала. Не дай бог, конечно. Извините за тавтологию. Но нам сейчас не до конфликтов. Тем более, с небожителями.
И я, соблюдая правила суеверий, три раза поплевала через левое плечо, надеясь, что этот мой жест там, наверху, оценит тот, кто отвечает за суеверия тут, на Земле.
На лестнице послышались многочисленные шаги, по приближающемуся звуку которых можно было определить, что к нам кто-то спускается.
