– Лингрен, я тебя очень люблю, дорогая, – несмело начала подруга, – но мы посовещались с Клайдом и решили, что тебе пора съезжать. – При последних словах Клотильда, третья из оставшихся подруг, робко опустила глаза. Уже две недели с небольшим я стесняла их с мужем в небольшой съемной комнатушке на окраине Марситаля. Клайд едва закончил отделение механики, опыта у него было мало, вот и работал он простым помощником конструктора, набираясь необходимых знаний и мечтая собирать корабли и дирижабли. Я и сама понимала, что содержать меня ребятам тяжело.
Больше месяца я уже скиталась по друзьям. Пора и честь знать.
– Кло, я завтра же съеду, обещаю, – заверила я подругу, демонстративно не замечая взгляда Клайда, в котором сквозило чувство облегчения. Мог бы и придержать эмоции, гад! Мы с ним невзлюбили друг друга.
– Лин, мой дядя согласился взять тебя к себе в таверну подавальщицей, – начала Кло, а увидав, как я гневно вытаращилась, примирительно вытянула руки вперед. – Подожди, не спорь! Я знаю, что это ниже твоего достоинства, но ты все же подумай.
Клотильда была серьезна как никогда, от этого мне было лишь горше.
Знаю, она обо мне беспокоилась, ведь работы я так и не нашла: в чайной лавке огрела по руке хозяина, когда тот ущипнул меня за зад. Выгнали в тот же момент. В роли секретаря пробыла всего три дня, отказавшись лечь под важных гостей босса. Загонщицей грифонов я была целую неделю, но, упав в хранилище с навозом, внезапно поняла: не мое, ой, не мое это, и точка! Не лажу я с животными, почему-то они от меня шарахаются, словно я не магичка, а самая настоящая нежить.
– Что бы я без тебя делала, Кло! – Я обняла всхлипывающую подругу, втихаря показывая язык Клайду. Я ему еще припомню!
Пожитки мои и собирать не пришлось, всего-то и был небольшой чемоданчик.
Так я и очутилась в дешевой таверне «У Пегаса». И «дешевой» – это еще громко сказано.
Самая грязная конура во всем Марситале, где даже путаны не торговали собой: брезговали. Зато любителей гномьего самогона всегда был полон зал.
Комнатушка без ванной комнаты стоила медяк в неделю, тарелка вонючей похлебки – всего стекляшку, а это означало, что в ближайшие несколько месяцев я точно не умру от холода и голода. Зима близко. А зимы в Мерсии холодные, причём не столько из-за низкой температуры воздуха, сколько из-за порывистых ветров.
Перспективы, конечно, радужнее некуда! Но выбирать не приходилось, поэтому и такой небольшой удаче я была рада, если, конечно, можно назвать удачей выторгованные несколько месяцев жизни в тепле.
Работу я по-прежнему искала, дажа встала на учет в гильдии труда. Вот только, как оказалось, зря: пришлось заплатить налог на безработицу.
Мне отказывали везде.
Куда бы я ни пришла, больше недели нигде не задерживалась.
И причины были каждый раз все более и более сомнительные.
Уж не папенька ли решил доконать меня, довести любимую дочь до ручки, чтобы я приползла на коленях домой, умоляя о крове и пище, а он бы быстренько выдал меня замуж за какого-нибудь старого хрыча?
Ну да, сейчас же! Разбежалась, лечу, сломя голову, и волосы назад! Не дождется: он и так меня любовью особенно не потчевал, так вот и не лез бы с матримониальными планами. Сама разберусь!
Разобралась.
Два месяца пролетели как один день, из бедной страдалицы я превратилась в нищую, в кармане оставалась только пара медяков. Настрой поубавился.
